|
Ноги сперва подобрала наверх, согнув колени, так что пилотка видна во всей красе, потом одну конечность красиво вытянула во всю длину, уперев подошву в другую стену, другую оставила согнутой, красивая такая и мечтательно-загадочная. Данил разлил вино по стаканам, себе налил в чашку, стаканов всего три, поднял свой и сказал бодро: – Ну, за пиратов? – За карбонариев, – сказал Зяма непонятно, он вообще часто употребляет словечки, которые не все из нас знают, хотя это преимущества теперь не дает: дядька гугль знает все, в два клика на мобильнике я отыщу любую информашку, и никто не сможет глумиться, что назапоминал больше. – За флибустьеров, – сказал я. – За корсаров, – поддержала Люська. Мы чокнулись, в нашей среде нет никого и ничего популярнее, чем пиратские торренты, а группа Анонимус, что взламывает сайты и срет там на главных страницах государственных структур, – самые любимые герои, опережают всяких там бэтменов и суперменов. Зяма только чуть помочил губы в вине, облизнулся и сказал, глядя на двигающийся кадык Данила: – Народ безмолвствует, пока жует… или пьет. Данил отдышался, сказал недовольно: – Ты чего? Дебаты перед выборами смотришь?.. А мне предвыборные обещания напоминают торговлю с папуасами. – Сам ты Миклухо-Маклай! Люська сказала обидчиво: – У них получается, что и погоду выбирали мы сами! – Нужна революция, – сказал я со злостью. – Чтоб освободила нас от этой проклятой власти. Зяма сказал хмуро: – Все революции освобождают только рыб в аквариумах. У меня звякнул мобильник, я выловил его из кармана, там появилась аватара злобного протоса с миниганом в щупальцах, сказал всем: – Грекор… Данил сказал решительно: – Зови. Он хоть и дурак, но хороший дурак. – Зови, – поддержал его Зяма. Люська заулыбалась: – Он правда клевый. Хоть и смешной. Я включил связь, ответил на «привет, чувак!» и сказал сразу: – Мы зависаем у Данила. Если хочешь, заходи. – Буду через десять минут, – ответил Грекор быстро. Он явился не через десять, это сказал для солидности, а через пять, не вошел, а почти вбежал, высокий, смуглый и черноволосый, с живыми блестящими глазами и кудрявыми волосами, в плечах еще шире Данила, а бицепсами постоянно ревниво меряются, Грекор отстает аж на два сантиметра, жуть, как жить, хотя и уверяет, что это все из-за недоразвитости трицепсов. Раньше бы сказали, что смахивает на цыгана или еврея, но теперь все подозревают кавказца или среднеазиата, хотя он страстно уверяет насчет родства с южными славянами, а они там, дескать, все черные. Имя, правда, теперь ничего не говорит, родители все выначиваются, придумывая своим что-то необычное, из-за чего нашего Данила постоянно называют Данилой или Даниилом, он давно забодался поправлять и теперь только следит, чтобы в документах и всяких справках писали правильно, а то вообще кранты: без правильной бумажки ты букашка даже в Африке. – Всем привет! – сказал Грекор весело. – Как жисть? Данил ногой пихнул в его сторону табуретку. – Нормуль. Садись. Что-то у тебя морда лица, как у зерга… – Вчера три бутылки вина выпил, – сообщил Грекор бодро. – И ни в одном глазу! И сейчас никакого похмелья. Мы улыбались, переглядывались, даже Люська понимающе вскинула брови и посмотрела на него особым взглядом, но никто не сказал ни слова, только прямодушный Данил спросил: – Ты брехло или скотина? Грекор оскорбленно вскинулся: – Ты чего?. |
