В дальнем конце инспектор с разбега грудью налетел на дверь и на мгновенье застыл на месте, жадно глотая воздух. Но он слишком увлекся преследованием, чтобы обращать внимание на боль. В его сознании пульсировала одна-единственная мысль: он не должен дать ей уйти, должен ее схватить, должен убедиться, что она в его власти. Тогда он закует ее в наручники и заставит идти перед собой, а она будет шагать — и каждой клеточкой своего тела осознавать, что это начало ее пути к виселице. Ибо другого просто не должно быть.

В соседней комнате три старухи распивали бутылку джина, а рядом какой-то ребенок играл с парой камешков.

— Помогите! — крикнула Кларабелла Мейпс. — Остановите его! Он за мной гонится!

Но старухи уже успели как следует принять спиртного, так что ноги их почти не слушались. Они даже не пискнули, когда Питт пролетел мимо них, лишь посмотрели на него мутными глазами. Он же постепенно догонял Кларабеллу. Еще несколько ярдов, и он схватит ее. Все-таки ноги у него длиннее, да и в юбках он тоже не путается.

Но теперь она была среди своих и знала, куда бежать. Следующая дверь захлопнулась у инспектора перед носом, и сколько он ее ни дергал и ни толкал, наотрез отказывалась открываться. Тогда Томас был вынужден навалиться на нее всем своим весом, больно ушибив при этом плечо. Лишь когда к нему подоспел сержант, они сумели совместными усилиями выбить злополучную дверь.

По ту сторону оказалась тускло освещенная комната, до отказа набитая людьми. Тут были и стар, и млад: мужчины, женщины, дети. Помещение провоняло потом, прокисшими объедками, клопами и крысами.

Перепрыгивая через тела на полу, Питт с сержантом бросились дальше и наконец через дверь в дальнем конце помещения выбежали в переулок, такой узкий, что верхние этажи домов почти соприкасались. Канава, что протянулась посреди переулка, была почти до краев забита отбросами. Вдоль переулка виднелся ряд дверей, и Кларабелла Мейпс могла нырнуть в любую из них. Увы, все они оказались заперты. Более того, в дверных проемах уже устроились на ночь бездомные; многие предварительно хлебнули на ночь высокоградусного снотворного. Никто из них даже не повернул головы, за исключением одного старика, который, сообразив, что кто-то за кем-то гонится, крикнул Питту, приняв его за воришку — мол, давай, парень, уноси ноги. В сержанта же полетела пустая бутылка. Впрочем, на его счастье, она пролетела мимо и, ударившись о стену, разбилась вдребезги. Осколки разлетелись во все стороны на добрые десять ярдов.

— Куда она побежала? — крикнул ему разъяренный Питт. — Любой, кто поможет мне ее поймать, получит шестипенсовик.

Двое или трое шевельнулись, но никто не сказал ни слова.

От злости и бессилия Томас был готов крушить все подряд. Боже, с каким удовольствием он надавал бы всем этим подонкам коленом под зад, если бы это хотя бы чем-то ему помогло. Впрочем, затем ему в голову пришла другая, более веселая мысль. Он уже почти догнал Кларабеллу Мейпс, когда та нырнула в какую-то ночлежку. Хотя он потратил пару секунд на то, чтобы выбить дверь, вбежав внутрь, он должен был бы увидеть, как захлопнулась входная дверь на другом конце, а выбежав на улицу, заметить, как где-то впереди мелькнули малиновые юбки.

И тогда инспектор резко развернулся и вновь влетел в ночлежку. Здесь он схватил за шиворот первого попавшегося оборванца и, рывком подняв на ноги, злобно процедил сквозь зубы:

— Куда она побежала? Если она по-прежнему здесь, я пришью тебе соучастие в убийстве. Слышишь?

— Ее тут нет! — взвизгнул бродяга. — Отпусти меня, вонючий легавый. Она убежала, помоги ей Господь! Обвела вокруг пальца тебя, полицейскую свинью!

Питт отпустил его, а сам, спотыкаясь, направился к выломанной двери. Сержант — следом за ним. Вдвоем они вышли в переулок, но Кларабеллы Мейпс и след простыл.