Когда он подходит ко мне, я чувствую себя бездомной кошкой.

У нас с ним непростые отношения. Виноват в этом я. Однажды я ухитрился оказаться в ненужное время в ненужном месте. На корпоративной вечеринке подвыпивший Ямада затащил за наш стол девушку‑хостесс. Ей было лет девятнадцать, но она усиленно косила под школьницу. Он усадил ее рядом с собой и начал что‑то нашептывать. Что он говорил, я не знаю. Но через несколько минут белая, как снег, девчонка попыталась встать и уйти. Ямада схватил ее за руку. Они посидели еще немного, а потом он встал и потащил ее за собой к выходу из ресторанчика. Никому из наших до этого не было дела. Никому, кроме меня. Наверное, потому, что я тогда почти не пил. И еще потому, что мне понравилась та девушка. Очень милое личико. И забавные попытки выглядеть школьницей… Бизнес есть бизнес.

Я вышел за ними, делая вид, что просто хочу подышать воздухом. И увидел, что Ямада пытается затащить девушку в свою машину.

Я подошел к нему и взял за плечо. Я сказал, что лучше ему отпустить девчонку, раз она не хочет с ним ехать. Я сказал, что если он так не сделает, мне придется вспомнить об этой истории завтра, когда все протрезвеют. Я сказал, что девочка не проститутка и обращаться с ней так нельзя. Я сказал, что у него будет неплохой шанс угодить в тюрьму за изнасилование… Я сказал еще много чего. Говорил, чтобы заглушить свой страх.

Я действительно здорово испугался тогда. Испугался, увидев его глаза. Глаза змеи, которой наступили на хвост.

Девушку он все‑таки отпустил. Но в тот момент я понял, что нажил себе врага.

Наутро мы ни словом не обмолвились об этой истории. Правила есть правила. На вечеринке ты можешь напиться и заблевать костюм шефа, но наутро никто не должен помнить об этом. В том числе и облеванный шеф.

Но оба мы знали, что рано или поздно, придется обо всем вспомнить…

Семь ошибок в трех текстах. Испачканный соусом костюм. Четыре таблетки аспирина.

Итог дня.

И полный сумбур в голове.

Выйдя из конторы, я замер в нерешительности. Нужно как‑то привести в порядок мысли. Только не дома. Наверняка будет звонить Вик. А потом… Обезьяна. Вовсе не хотелось ее увидеть еще раз. По крайней мере, сейчас, когда я совершенно не готов к этому.

Спокойно посидеть где‑нибудь тоже проблематично. Все якитории, идзакаи, тэйсёку‑я, киссатэны, суси‑бары, пиццерии, заполнены сарариманами, честно заслужившими глоток саке и порцию лапши. Найти что‑нибудь тихое можно при очень большом везении.

Я решил немного пройтись. Может быть, и встретится по пути тихое местечко. Если ничего не получится, пойду домой. Видеть людей я был не в состоянии. Уж лучше обезьяна…

Через сорок минут я был в двух шагах от своего квартала. Мокрый, уставший, с истрепанными нервами. Прогулка по улицам в час пик не самое лучшее средство для релаксации. Места, где можно отдохнуть в тишине и спокойствии, не нашлось. Отчаявшись я решил зайти в какой‑нибудь мисэ, купить виски или чего‑нибудь для коктейля и отправиться домой. Перспектива напиться в одиночестве больше не казалась отвратительной.

И тут, свернув на очередную улочку, больше похожую на широкую щель между домами, я увидел то, что искал. Обнаружить этот бар можно было, только зная о его существовании. Или при очень большом везении. Бары тоже могут быть невидимками.

Над дверью тускло светилось слово «BAR». Именно так, по‑английски. Ни одного иероглифа. Названия тоже не было. «BAR» и все. Называй, как хочешь. На улицу выходило одно окно. Правда, достаточно большое. Я заглянул туда. Сумрак, только стойка светится. И ни одного человека.

Я вернулся к двери и взялся за тяжелую медную ручку. Звякнул колокольчик. Я шагнул в полумрак зала.