Это и правда был очень громкий и горячий взрыв.

Наше отношение к точкам отсчета является противоречивым — с одной стороны «миф о творении» привлекает к себе наше чувство повествовательного императива, но в то же время иногда мы обнаруживаем, что объяснение типа «сначала этого не было, а потом он появилось» — это всего лишь горькая «ложь для детей». С превращениями мы испытываем еще большие трудности. Наш разум навешивает ярлыки на окружающие нас объекты, и эти ярлыки мы воспринимаем как границы. Если объекты имеют различные ярлыки, мы ожидаем, что между ними есть четкая разделительная линия. Однако в основе Вселенной лежат не объекты, а процессы. Процесс же начинается как что-то одно и превращается  во что-то другое, не переходя при этом через какую-либо четкую грань. Хуже того, если обнаруживается какая-нибудь очевидная грань, то мы, скорее всего, сразу же укажем на нее, воскликнув: «Вот она!» просто потому, что никакого другого достойного объяснения мы увидеть не можем.

Сколько раз вам приходилось участвовать в дискуссии, где кто-нибудь говорил: «Мы должны решить, в каком месте провести черту». Например, большинство людей, судя по всему, согласны с тем, что женщины должны иметь право делать аборт на ранних этапах беременности, в то время как на последних этапах аборт делать нельзя. Однако вопрос «Где же провести черту» является предметом горячих споров, и, разумеется, находятся люди, готовые впасть в крайность. Похожий спор касается вопроса, когда именно развивающийся зародыш становится личностью, обладающей юридическими и моральными правами. В момент зачатия? После формирования мозга? Сразу после рождения? А, может быть, он всегда был потенциальной  личностью, даже когда «существовал» в виде отдельных яйцеклетки и сперматозоида?

Философия, основанная на «проведении черт», дает ощутимые политические преимущества людям со скрытыми замыслами. Для того, чтобы добиться своей цели вы сначала проводите черту так, чтобы никто против нее не возражал, а потом постепенно передвигаете ее туда, куда нужно вам и на протяжении всего процесса доказываете, что преемственность сохраняется. Например, изначально вы выступаете против убийства детей, а потом черта под названием «убийство» перемещается к моменту зачатия; разрешая людям читать любую газету, которая им нравится, вы в итоге поддерживаете право выкладывать в Интернете рецепт приготовления нервно-паралитического газа.

Если бы мы не были так одержимы ярлыками и границами, то намного быстрее поняли бы, что проблема вовсе не в том, где именно нужно провести черту, а в том, что неуместна сама идея «проведения черты». Нет никакой четкой линии, есть только оттенки серого, которые незаметно сливаются друг с другом — и при этом один конец определенно белый, а другой — определенно черный. Зародыш не является личностью, но становится ей по мере своего развития. Нет никакого волшебного момента, в который происходит переключение от не-личности к личности — вместо этого эти состояния непрерывно переходят друг в друга. К сожалению, наша правовая система оперирует жесткими черно-белыми понятиями — разрешено или запрещено без каких-либо оттенков серого. Это вызывает расхождение с действительностью, которое только усугубляется тем, что мы используем слова в качестве ярлыков. Возможно, более правильной была бы некая расстановка приоритетов: этот  конец спектра разрешен, тот  — запрещен, а между ними находится серая область, которой мы всеми силами стараемся избежать. Если же избежать ее нельзя, мы, по крайней мере, можем варьировать степень виновности и соответствующее наказание в соответствии с положением этого действия в спектре.

Даже такие, на первый взгляд, черно-белые различия, как живой/мертвый или мужской/женский при близком рассмотрении оказываются в большей степени непрерывными процессами, нежели строгими границами.