Так прошла еще неделя. Лиза не спрашивала, о чем докладывал Гена во время своих вечерних отчетов. Не интересовалась, что там и как в родном городе. Она просто жила день за днем. И ждала.

К тому же, у нее добавилась еще одна маета - ребенок рос, к счастью, уже без каких-либо угроз. Зато их сын становился все активней. И Лиза вдруг узнала, что спать иногда бывает сложно не только потому, что сон не идет, а и оттого, что ребенок активно себе там живет, у нее в животе, не считаясь со временем суток и распорядком дня самой Лизы. Ее это не то, чтобы беспокоило, скорее забавлять стало. И сделало более реальным само ощущение наличия внутри нее чего-то нового. Маленькой жизни. У которой уже сейчас имелись какие-то свои, отличные от ее собственных, резоны и причины для того, чтобы вести себя как вздумается. И с желанием Лизы никто не считается. Почему-то… Хотя, чего тут гадать, наверное оттого, что так и любила Диму до безумия, и в этом поведении малыша внутри себя она увидела черты его характера. Сын, как ей казалось, подавал все признаки своеволия и полного игнорирования мнения других, столь свойственные и самому Калиненко. И ее это так веселило.

Правда, иногда становилось действительно сложно лежать, пытаясь заснуть, пока малыш так активен. И Лиза, следуя уже своей традиции, закутывалась в плед и усаживалась на балконе - любоваться морем. Так было и сегодня ночью. Благо, теперь она спокойней это воспринимала, не испытывая внутреннего напряжения. К тому же, зачастую, компенсировала такие “прогулки” дневным сном.

Немного привыкнув и успокоившись, разобравшись в резонах и причинах поступка Димы, она быстрее и легче освоилась и на новом месте. И теперь искренне наслаждалась своим окружением. И море уже не вызывало слез. Ну, может быть иногда, и в основном от того, что сложно было в себе вместить тот восторг, который Лиза испытывала при виде этого бескрайнего и мощного, поражающего вида. И гормоны, конечно, добавляли ей чувствительности. Но в основном - она стала испытывать куда больше положительных эмоций. Если не считать ежеминутного волнения о Диме, конечно. Это жило в ней непрестанно, наравне с проснувшимся счастьем от ощущения своего ребенка и наслаждения новыми ощущениями. Но Лиза пыталась помнить о том, что сейчас все равно никому не поможет страхами, а только усугубит свое состояние. Это не помогало, конечно, но удавалось как-то держать себя в руках.

Ночью все еще было хуже. Особенно, перед рассветом, когда она не спала, как сейчас. Сидела в кресле, натянув плед до подбородка. Ночной бриз был ощутимо прохладным. А рубашка… Та самая, когда-то “взятая в долг” у Димы для создания “образа героини романа”, становилась все короче, по мере увеличения натяжения в талии. И грела, соответственно, не лучшим образом. Море сегодня было очень тихим. Практически гладким, как зеркало. И уже виднелась едва-едва заметная светлая полоска на горизонте. Еще очень тонкая. Возможно, Лиза даже ее просто придумывала, так хотела увидеть солнце. И луна еще висела на небе, отбрасывая серебряную дорожку на эту ровную поверхность воды.

Иногда, очень редко, где-то проезжала машина. Да время от времени ветер доносил тихие звуки басов музыки из ночного клуба, расположенного в отдалении на берегу. Но и там гуляния уже стихали, кажется. Тихая ночь. Очень. Впрочем, в этом пригородном поселке почти все ночи были такими. Где-то снова послышался шум работы двигателя, но сложно было понять направление, дорога лежала с другой стороны от дома, да и ветер дул с моря. А может Лиза не особо вслушивалась. А вот неожиданный лай собаки ее встряхнул, заставил даже привстать, откинув плед.

“Глупости, конечно, это у кого-то из соседей”, хмыкнула она про себя, вновь усаживаясь в кресло, когда все стихло. Но показалось, что так на Жучку похоже. Она привязалась к своей питомице. Никогда не имела до этого домашних животных, а тут - постоянно вспоминала и думала.