|
Он несколько раз слышал шум проезжавшей повозки с мертвецами, похоронный колокол ударял по меньшей мере раз двадцать. Помимо воли он вслушивался в эти звуки и насчитал двенадцать женщин и восемь мужчин. Его обуял ужас при мысли, что он не выдержит и уснет, – сон накатывался волнами. Брюс стал медленно вспоминать все известные ему стихи, все знакомые песни, он составил в уме список всех прочитанных книг, женщин, с которыми имел романы, городов, где пришлось побывать. Так он удерживался ото сна. И вот наконец она вошла в комнату. Брюс увидел, как дверь стала медленно открываться, через мгновение услышал скрип половиц. Луна зашла, и наступила полная тьма. Сердце билось тяжело и учащенно, все его существо содрогалось от напряжения, глаза исступленно вглядывались в черноту ночи, слух настолько обострился, что, казалось, он слышал, как пульсирует кровь у него в жилах.
Мэггот медленно приближалась: скрип половицы, затем полнейшая тишина. Брюс не мог угадать, где находится старуха, до следующего звука. Напряжение изматывало, но Брюс заставлял себя лежать неподвижно, дышать глубоко и естественно. Нервы были на пределе, он едва сдерживался, чтобы не вскочить и не схватить ее. Однако он не осмеливался, ибо знал, что она может увернуться и удрать, и тогда они останутся беспомощными. Брюс очень тревожился, что силы покинут его в решающий момент. Казалось, энергия истекала из него, мышцы рук и ног болезненно ныли. Потом, почти неожиданно, он уловил отвратительный запах дыхания и понял, что она здесь, рядом. Его глаза были широко открыты, но он ничего не видел. И тут старуха быстро и ловко накинула ему на горло веревочную петлю и плотно ее затянула. Он выбросил вперед руки и схватил Мэггот, швырнул ее на себя и в этот момент сумел просунуть пальцы под петлю, сорвал веревку с шеи и накинул на старуху. Он тянул изо всех сил обеими руками. Она стала царапаться и яростно бороться, задыхаясь и хрипя, а Брюс все стягивал и стягивал удавку, пока через несколько минут не понял, что Мэггот мертва. Тогда он отпустил веревку, и старуха соскользнула на пол. Брюс в изнеможении откинулся на кровать. Он был почти без сознания. Эмбер по-прежнему спала.
Глава тридцать восьмая
Когда Брюс стащил миссис Мэггот вниз на улицу, чтобы ее забрала похоронная повозка, он дал стражнику пять гиней, чтобы тот не сообщал о смерти сиделки в приход: больше никаких сиделок в доме! К тому же он чувствовал себя вполне здоровым и мог сам позаботиться об Эмбер в течение нескольких дней. Утром следующего дня он обнаружил, что миссис Мэггот оставила кухню в еще худшем состоянии, чем Сайке. Там стояла вонь от гнилых фруктов и овощей, мясо представляло собой массу кишащих червей, хлеб покрылся зеленой плесенью. Не осталось ничего съестного, и, поскольку Брюс еще не мог навести порядок или приготовить что-нибудь, он послал стражника в ближайшую таверну за готовой едой. Но время шло, и силы постепенно возвращались к Брюсу. Хотя ему приходилось время от времени отдыхать, он смог наконец убрать всю квартиру. Однажды, когда Эмбер спала, он перенес ее на свежеубранную кровать, а кушетку занял сам. Они с Эмбер немало шутили по поводу того, как он справлялся с хозяйством и стряпней, он занимался всем этим, как только достаточно окреп, и в первый раз она засмеялась, когда, проснувшись, увидела Брюса, голого, в одном лишь полотенце, повязанном, на бедрах, моющим пол в квартире. Эмбер сказала, что должна списать рецепты его блюд и узнать, как он добивается такой белизны простыней, – ее прачка, заявила Эмбер, иногда возвращала белье еще грязнее, чем оно было до стирки. Вскоре Брюс сам стал выходить в город за покупками (потому что стражника упразднили за ненадобностью) и заметил, что улицы почти пусты. Теперь люди умирали по десять или даже больше тысяч человек в неделю; дело дошло до того, что о смертях перестали сообщать, трупы даже не подсчитывали. Похоронные повозки подъезжали в любое время дня и ночи, но тем не менее сотни тел лежали на улицах, штабелями их складывали на площадях. |
