Оставалось уйти, принять душ и приготовиться к очередному скучному ужину. Но вместо этого, я подошел к окну и выглянул наружу. По правде говоря, я созрел, чтобы завязать с этим делом. Мы с Дарси ни на шаг не продвинулись в поисках моего сына, и как бы ни было интересно общаться с полчищами духов, ребенок оставался для меня главной и единственной целью. «Может, стоило нанять частного сыщика», – прикинул я.

В общем, я разочаровался и не видел смысла продолжать. Осталось придумать, что сказать вечером Дарси. Было здорово работать вместе, и она даже понравилась мне, особенно после того, как помогла найти деда, но мне давно пора вернуться в Лос-Анджелес и начать подыскивать работу. Может, подвернется парочка эпизодических ролей или…

Поток мыслей оборвался, когда я обратил внимание на отражение в стекле. Что-то блестящее посверкивало в угасающем солнечном свете. Но обернувшись к кровати, я ничего такого не заметил. Снова посмотрев в окно, я вновь увидел эту штуку и сориентировался, посчитав полоски на покрывале, а затем подошел к постели.

Видеть таинственный предмет в отражении, но не наблюдать в действительности, показалось мне странным. Но в последние дни границы странного, сверхъестественного или пугающего для сильно меня сдвинулись. На самом деле, я совсем не рвался выяснять, как такое возможно, потому что опасался узнать ответ.

Я приподнял покрывало и обнаружил застрявший между краем кровати и столбиком игрушечный трактор. В детстве у меня был точь-в-точь такой же: подарок учителя в награду за то, что я прочитал больше всех книг. Мои родители тогда сказали, что это дурацкий приз безо всякой образовательной ценности. Это была моя единственная не обучающая игрушка, и поэтому самая любимая.

Не хотелось разбираться в том, был ли в находке какой-то скрытый смысл и кто копался в моем прошлом и узнал про мою машинку. Я взял трактор. Кто-то или что-то пытался передать мне сообщение.

Я подошел к окну, через которое прошлой ночью залез к Ингрид, и осмотрел его. Раму недавно покрасили, но можно было различить зашпаклеванные дырки вверху и внизу. Отверстия полдюйма в диаметре располагались на расстоянии четырех дюймов друг от друга, и я догадался, что это были следы от прутьев. До недавнего времени на окнах этой комнаты были решетки.

Еще с полчаса я обыскивал комнату, но больше ничего не нашел. Наконец сел на подоконник и уставился на машинку. Некто пытался что-то мне втолковать, и я догадывался, что именно. Неизвестный напоминал мне, что ребенок настоящий. Не абстрактный «мой сын» – два коротких слова – а живой маленький мальчик. Со своими собственными мыслями и желаниями, симпатиями и антипатиями.

Поглаживая маленький трактор, я на секунду пожалел, что не могу, подобно Дарси, считывать чувства. Неужели малыш спрятал игрушку в кровати в надежде, что ее найдут? Что ее найду именно я? Его отец? Знал ли он обо мне? Рассказала ли ему обо мне мать? Может, он даже смотрел мой сериал?

Я невольно улыбнулся. Я походил на деда в молодости, как двойник. А может и на раба Мартина, который давным-давно так сильно возжелал белую женщину, что вступил с ней в связь, хотя осознавал, к каким последствиям приведет разоблачение.

Если я – копия своего деда, то мой сын, возможно, похож на своего – моего отца, считавшего, что ребенок не должен поднимать головы от книг. Если бы я привел такого умника-разумника к родителям, может хоть так угодил бы им? «Какая ирония», – подумал я.

С игрушкой в руках я вышел из комнаты, запер дверь и направился вниз по лестнице. Ключи оставил на краю ковровой дорожки в холле, как будто они там случайно упали.

Оставалось полчаса, чтобы помыться, побриться и приготовиться к ужину. Повернув за угол, я увидел двух женщин, идущих мне навстречу.