Дарси догадалась – или «услышала» меня — и усмехнулась.

– А ты как думал, почему ни одна из гостящих женщин не приходит сюда и не умоляет тебя о массаже? Эти четыре красотки всех от тебя отгоняют.

– Их можно увидеть? – спросил я с явственной заинтересованностью в голосе и приказал себе угомониться.

– Нет, но они умеют напускать такую жуть, что любой умчится со всех ног. Мурашки бегут по коже. Волосы на шее встают дыбиком. И все в том же роде.

– И покусанная мочка уха?

Дарси улыбнулась, и мне стало светлее на душе. В ее глазах постоянно проглядывала печаль. Мне совсем не понравилась прошлая ночь и каземат с призраком, который приковал себя цепью к стене, а потом превратился в пирата, точно пробовался на разные роли на кастинге.

А Дарси-то каково постоянно жить в мире призраков и всякой потусторонней жути, невидимой «нормальным» людям? Но может быть, если с детства общаешься с привидениями, они кажутся не страшнее соседского ребенка?

– Пошли заберем папки, – предложил я, и мы на пару направились в склеп. – Сколько их сейчас вьется поблизости? – не смог удержаться я.

– Все, – рассеянно сказала Дарси. – Их очень много.

Я не грузил ее так сильно, как прошлой ночью, но вчера я был уверен, что если оставить папки в той комнате, то к утру они попросту исчезнут. А в склепе документам, по-видимому, ничего не угрожает – не считая крыс, разрастающейся плесени и мертвецов.

Я вручил Дарси пачку бумаг, заполнил большую садовую тележку и доставил груз кратчайшим путем к длинному зданию, когда-то служившему бараком для рабов. «Дешевка», – подумал я.

Вместо того, чтобы тратиться на отдельные хижины, неведомый архитектор спроектировал три очень длинных сарая, разделил их на каморки перегородками и прорезал много дверей в стене. Хижины-блоки. Ну, по крайней мере, хоть потратились на широкую веранду.

Когда стало ясно, что все двери пустующих отсеков заперты, Дарси приуныла.

– Не умею открывать замки без инструментов, и не думаю, что уместно выламывать дверь.

Я решил проверить внезапную догадку и вставил в скважину ключ от моей двери. Повернул.

– Дешево и сердито: все замки на один ключ, – прокомментировал я, открывая дверь.

В крохотной конурке мебели было еще меньше, чем в моей комнате.

– Я и не знал, что мне предоставлен президентский номер, – присвистнул я, и Дарси рассмеялась.

Она свалила бумаги на старый грязный протертый матрац, из которого местами торчала хлопковая набивка.

– Как думаешь, этот раритет ровесник дома?

Дарси снова прыснула. Может, мне стоит переквалифицироваться в комики?

– Мой муж совсем не умел шутить, – вздохнула она. – Старался изо всех сил, но ничего не получалось. Лишь сестра смеялась над шутками Адама, но все-таки у Бо было очень необычное детство.

В ее голосе звучала такая тоска, что я чуть не заревновал. Аланна не раз говорила, что любит меня больше жизни – но, как оказалось, еще больше любит играть в паре с Дензелом Вашингтоном. Я смотрел, как Дарси отряхивает верхнюю папку. Интересно было бы узнать из первых рук о семье ее мужа. В той книге было написано, что невестку Дарси воспитала ведьма – злая ведьма. С тех пор, как мы сняли эпизод о группе колдуний, убивших несколько человек для «жертвоприношения», я осторожно подхожу к разделению ведьм на хороших и плохих. Мы тогда пачками получали гневные письма с обвинениями, что наше расследование одностороннее, что существуют белые ведьмы, которые чураются зла и творят только добро. Ральф твердил: «Ведьмы хотят заполучить власть. Для благой цели или для злой, но они хотят верховодить всем и вся, а в моем сценарии контроль – это всегда плохо».