— Энн, привет! — сказал кто-то рядом, и она повернула голову. На соседний тренажер взобралась девушка и включила режим «ОЖИРЕНИЕ». «Ожирением» деваха явно не страдала. Впрочем, эти режимы — такое вранье, по сравнению с которым фраза «один размер подойдет всем» — чистая правда.

— Привет! — ответила Энн, а сама ломала голову, пытаясь вспомнить имя девушки. Та неторопливо шагала, глядя в воображаемую точку на стене. Вспомнила! Уилла Хансен. Уилла отличалась задумчивостью, присущей всем людям искусства. Она опять покрасила волосы — на этот раз в нормальный человеческий цвет, темно-рыжий, почти как у Энн.

— Мне нравятся твои новые волосы, Уилла, — выпалила Энн через минуту. Она пришла к выводу, что пытается завязать беседу, при этом сама толком не понимая — зачем. Возможно, желая удостовериться, что правильно вспомнила имя соседки. Мысль: знание должно быть достоверным — иначе толку от него никакого.

— Спасибо.

— Как ты смыла синий? — спросила Энн и тут же себя прокляла. Вопрос прозвучал неестественно. Ей всегда было тяжело разговаривать с женщинами. С мужчинами настолько проще! При разговоре с мужчинами требовалось всего лишь слушать. А как еще люди могут разговаривать? Вот и вся их логика.

— Смыть синий ничего не стоило. Это ж был «Кулэйд».

— А?

Энн стащила молчавшие наушники. Может, она не расслышала?

— Ты вылила на голову «Кулэйд», напиток?

— Ну да. — Уилла улыбнулась. — «Просто добавь воды».

Энн не знала, что ответить, и какое-то время молча перебирала ногами. Кое-чего в своих ровесниках она не поймет никогда. Ей приходилось экспериментировать с цветом волос, однако она держалась в более привычных рамках. Сначала Энн покрасилась в «настоящую шатенку», но неудачно. Она не стала «настоящей» — просто ее волосы, казалось, наводили скуку, так что Энн вернулась к своим рыжим волосам, как у Люсилль Болл.

Она сделала очередную попытку поддержать разговор.

— А я и не знала, что «Кулэйд» можно наносить на волосы.

— Запросто, — ответила Уилла. В майке и шортах она продолжала идти прогулочным шагом. — Раньше я пользовалась «Мэник Пэник», но «Кулэйд» ничуть не хуже. Синий — это «голубика», а чтобы от него избавиться, я просто вылила поверх «вишню», и мои волосы почернели.

— Наверное, «чернику»?

— Ну да. — Уилла не улыбнулась. — Потом я их выкрасила хной, и они стали отливать медью.

Энн карабкалась на очередной фальшивый холм. Подсвеченный экран сообщил ей, что она бегает всего лишь две минуты и двадцать две секунды, так что бежать ей еще… три года и двадцать три часа. Она скосила глаза и посмотрела на монитор Уиллы. Холмов перед той не наблюдалась, из чего следовало, что диеты девушке не требовалось.

— Чем собираешься заняться четвертого, Энн?

— Мне придется засесть дома и все выходные работать. У меня во вторник процесс.

— А, правильно! Ты же юрист…

Энн ужасно захотелось рассказать Уилле о своей победе на сегодняшнем суде, о голом мужчине и всем остальном, но впечатление она бы произвела жалкое. Энн плохо знала Уиллу, и о чем-то общем — или об отсутствии такового — они разговаривали несколько раз, не больше. Уилла, как и Энн, жила одна и была родом не из Филадельфии.