Пол ждал.

— Б. собирается предоставить ему свое место.

— Что?!

— Так вот обстоят дела, мой дорогой. — Паркинс изобразил сочувствие и крайнюю степень озабоченности.

Но было трудно не заметить, что за этой маской скрывается удовольствие. Адвокат явно наслаждался произведенным эффектом. Пол выпрямился и хмуро посмотрел на Паркинса, затем сказал:

— Полагаю, ты слишком торопишься с выводами. Но, видишь ли, Бересфорд не может передать свою практику кому-либо просто так. Это все решается местным исполнительным советом. Те дни, когда можно было продать практику, канули в Лету. Так как он начал работать до сорок восьмого года, то, без сомнения, получит компенсацию, но я очень сомневаюсь, что ему удастся передать практику своему любимцу. И как я уже сказал, ты…

— Я вовсе не считаю, что тороплюсь с выводами. Я прекрасно понимаю, что сейчас невозможно продать свою практику. Но ты ведь знаешь, как обстоят дела. В городе только ты и Бересфорд работаете в одиночку. Все другие уже давно объединились по двое или даже по трое. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что старый Б. просто блефует. Он пока не собирается уходить со сцены, но очень вероятно, что старик именно так и поступит, причем сделает это совершенно неожиданно. Сошлется на плохое здоровье. Этим и объясняется появление Рэнкина. В городе, как ты знаешь, не хватает врачей. Строятся еще целых три фабрики. Поэтому Б. предложит вместо себя этого парня, и думаю, все с этим согласятся. Но тебе, Пол, придется быть начеку, чтобы перехитрить Бересфорда и Рэнкина.

Пол чувствовал, что начинает закипать. Паркинс говорил с ним, как с шестиклассником, которому еще только предстояло открыть для себя большой мир. Заставив себя улыбнуться, доктор спокойно сказал:

— О, мне нечего беспокоиться. Полагаю, я справлюсь с этим.

Пол повернулся и направился к двери. Еще через пять минут Пол уже сидел в своей машине. Теперь он наконец позволил своему гневу и досаде прорваться наружу:

— Черт возьми их обоих, Паркинса и Бересфорда.

Он не станет это терпеть. Не станет. Он годами работал, чтобы получить это назначение. И не позволит какому-то щенку проскочить у себя под носом. Но что же он мог сделать? Минуя знакомые улицы, он выбрался из города. Фары машины выхватывали из темноты низкие каменные стены, живые изгороди, одинокие коттеджи. Вскоре он свернул в узкий переулок. Через пару минут автомобиль мягко покатился по торфянистой почве, покрытой тонкой корочкой льда, и остановился.

На крыльце и в окне слева от входа горел свет. Когда доктор открыл ворота, навстречу ему вышла молодая женщина, приветствуя его.

Ей было около тридцати, среднего роста, немного полная. Темно-каштановые вьющиеся волосы обрамляли ее круглое лицо и спускались на плечи. Она улыбалась. Женщину можно было назвать скорее приятной, чем красивой. Ее голос, теплый и низкий, отличался удивительной мелодичностью.

— Я боялась, что ты уже не приедешь.

— Никак не мог выбраться раньше. Меня задержали.

Женщина поспешила в дом.

Как только дверь за ними закрылась, Пол обнял подругу, прижался к ней всем телом и с чувством поцеловал в губы. Он внимательно посмотрел ей в глаза:

— Почему ты… Я имею в виду, так спешила…

— О, — она покачала головой, — мне просто пришло в голову, что кто-нибудь мог нас увидеть.

— Здесь?

— Здесь всегда может кто-нибудь встретиться. Например, Артур Уитли, ты знаешь его. Его ферма на другой стороне дороги. Он иногда приходит сюда пострелять.

— Но он не имеет права этого делать.