А после обеда – доклад у императора. С чем идти? Вот с таким «аналитическим» докладом, в котором нет ничего путного? Сплошные предположения, вплоть до того, что Назаров мог наложить иллюзию на своих подельников и использовать их в своих коварных целях. В каких – коварных? Что может сделать мальчишка, за плечами которого слабая поддержка великого князя Константина, и то в силу родственных отношений?! По слухам, молодая чета Назаровых отвергла все предложения принять вассалитет знатным кланам Петербурга и укатила в свой медовый месяц, куда – агентура не выяснила. Служба охраны Константина Михайловича мягко перекрыла все попытки увязаться за машиной молодых, и слежку пришлось срочно свернуть. Как бы еще за это самовольство по голове не получить.

Министр МВД тяжело вздохнул. Видимо, в таком глухом деле, как исчезновение важного подследственного, прорыва не будет. Только кропотливая работа среди стукачей, просеивание кучи ненужного мусора в виде слухов. Поднял трубку телефона и приказал адъютанту подать машину к подъезду. Решил съездить домой на обед, откуда поедет на доклад к императору. Ладно, что Александр Михайлович сейчас находится в столице. Не хотел Радостный куда-то мчаться, пусть даже и в машине. Дальние переезды не улучшали его здоровье. А появляться каждый раз перед его величеством в полуобморочном состоянии весьма неосмотрительно. Того гляди, на пенсию спровадит. Хотя… Три года осталось до полной выслуги. Заслужил-с.

Ему было назначено на шестнадцать ноль-ноль, но уже за полчаса до аудиенции Афанасий Николаевич сидел в приемной на мягком диване, прижимая к себе неизменный портфель с документами. Сегодня что-то безлюдно, отметил он машинально. Двое господ на соседних креслах чувствуют себя не совсем уютно, постоянно вертятся, смотрят на часы. Какой моветон! Как можно выказывать свое нетерпение перед секретарем, который и так уже с недовольством поглядывает на них. Возможно, какие-нибудь провинциальные дворяне, пробившиеся на самый верх по каким-то обстоятельствам, не знают, как себя вести. Радостный, увлекшись созерцанием чужого испуга, чуть не пропустил свой вызов. Вскочил, одернул мундир и бодро зашагал в сторону распахнутых дверей кабинета императора. Однако мельком взглянул на огромные часы и подивился. Аудиенция начиналась даже раньше намеченного срока.

– Ваше величество! – министр встал на ковровой дорожке, как только зашел в кабинет, и наклонил голову.

– Проходи, Афанасий Николаевич! – добродушно махнул рукой император, сидя в своем кресле. – Садись-ка за стол, негоже ноги на прочность испытывать. Не тот у тебя возраст, чтобы показывать свое богатырское здоровье.

«Вот оно! – мелькнула заполошная мысль в голове Радостного. – Издали начинает, сейчас будет в отставку отправлять!»

– Чем обрадуешь? – Глаза у Александра Михайловича смотрят с насмешкой, как будто проникают в самую сущность души министра, понимают, какие думы гложут его подчиненного. – Опять хочешь сказать, что не исполнил моего повеления и пришел за пролонгацией?

– Ваше величество, вы, как всегда, прозорливы, – притворно вздохнул министр, жутко боясь гнева Александра. – Мы попали в самую неприятную ситуацию. Такого «висяка», как выражаются мои подчиненные, давно не было. Не можем найти Якута. Или его в живых нет, или залег на дно.

– А что есть конкретного? – выражение лица императора не поменялось.