– Ну, значит, для меня ты будешь Артемом, – решил юноша. – Мне и трех человек хватит с собачьими кличками. Может, их еще и больше будет. Ладно, слушай внимательно, Артем. Сможешь поставить на охрану весь периметр особняка? Особо выделяться не стоит, чтобы не привлекать внимание местных жителей. В округе хватает любопытных глаз. Уже присматриваются, кто здесь так рьяно обустраивается. Даже запросы в местную администрацию уже шлют.

– Не проблема, – пожал плечами Артем. – Только оборудование нужно понадежнее. Если хотите держать записи с видеокамер несколько дней в качестве архивов – нужно большое количество жестких дисков, компьютер посовременнее, чем эта рухлядь, на которую мне Мотор выделил мизер. Сколько видеокамер планируете?

– Сам как думаешь?

– Площадь большая, – призадумался Артем. – Замучишься отслеживать. На центральный вход можно еще одну поставить, а вот тыловые… Не знаю, может, на крыше расположить несколько штук, распределить по секторам? Даже кто если и полезет через забор, все равно засветится на мониторе. Успеем среагировать.

– Ты подумай, – кивнул Никита. – Напиши свои соображения на бумаге, потом мне передашь. Дам тебе пару-тройку недель. Нет сейчас у меня времени заниматься сложным делом.

– Понял, – обрадовался парень. – Так я пойду?

Это он увидел троицу, входящую в зал. Морды у Якута и Окуня заспанные, с красными полосами на щеках. Отлежались, барсуки!

– Иди, – разрешил Никита и, как только Артем исчез в своей рабочей комнате, с насмешкой посмотрел на «трио». – Ну и рожи у вас, господа. В зеркало смотрелись? Вам даю двадцать минут привести себя в порядок и пообедать. Едем в гости к Шуту. Пора нанести визит вежливости.

– Без Хирурга поедем? – на всякий случай уточнил Окунь.

– Он занят другим делом, не менее важным. Пока Шут в столице – время не будем терять. Собирайтесь.

* * *

Шут хотел сегодня отрешиться от суеты дел, закрутивших его в последнее время. Ожидавшая его командировка в Якутию снова высосет из него кучу энергии, и, заранее зная все прелести путешествия через огромные территории империи, он захотел просто посидеть на лоджии и осмотреть сверху залитые солнцем крыши близлежащих домов, вычурную архитектуру старинных зданий, блеск витрин, суету пешеходов и текущую автомобильную реку. Благо расположение дома, где он давно уже купил себе небольшую, но уютную квартирку, позволяло провести время с пользой и отдохновением.

Налив из стеклянной бутылки в чайник родниковую воду, которую он специально заказывал у одного ушлого коммерсанта, Шут включил тихую музыку Альберта Шторха. Его «Ночная серенада любви» очень нравилась Ласточкину и сейчас как нельзя кстати подходила к настроению. Пусть разрывает сердце смычок скрипки, звонко бьют тарелочки, придавая музыке игривости, а глухой стон контрабаса только возвышает страдания. Вскипевшая вода в этот момент переливается в фарфоровый чайничек, и скрученные вручную листья красного чая, который Шут особо любил только за то, что прекрасно заменял кофеин, столь им нелюбимый, медленно раскрываются и начинают отдавать цветочно-фруктовый аромат. Шут закрыл чайник крышечкой, потом накинул махровое полотенчико, специально для этого висевшее на кухне отдельно от других предметов. Пока чай настаивается, он успеет собрать вещи для поездки. Мыльные принадлежности, пара рубашек, носки, одеколон и несколько нужных мелочей уже приготовлены, только нужно поместить их в кейс.

Звонок в дверь показался ему кощунственным в этот момент. Поморщившись, Шут выключил проигрыватель дисков и в наступившей тишине пошел открывать дверь. На ходу пощупал амулет, висевший на груди.