— Продолжайте, Никита Анатольевич, — кивнул Александр.

— Банда наемников, которую я обнаружил благодаря аурным меткам похищенных в Далмации родственников девушки, ушла на территорию Албанского княжества с заложниками. Не знаю, сколько их было на самом деле, и сколько их уже перекинули вглубь страны на невольничьи рынки, не выяснил. Да, мне повезло, что семья Милич оказалась на месте. Поэтому я не раздумывал. Помощь все равно не пришла бы.

— Господин Назаров совершил столько нарушений, что хватило бы на военный трибунал, — император расслабленно откинулся на спинку своего любимого кресла и добавил, — если бы действовал на территории России или ее протекторатов. Но бандитская группировка наказана и разгромлена в Албании. А кто пострелял наемников и сжег несколько единиц техники — уже не важно. Может, то были отважные хорваты-партизаны, мстящие за своих родственников? Не знаю…

— Мы так и намекнули князю Властимиру, Ваше Величество, — сказал граф Лещев. — Наш МИД настоял на такой трактовке событий, напомнив о нерасторопности пограничников, упустивших большой отряд заложников и вооруженных бандитов. А также о том факте, что по землям Далмацкого княжества проходит контрабандная тропа из Сербских краин, которую они обязаны были перекрыть по договору с соседями.

— Мне уже известна реакция двора князя Властимира, — Александр щелкнул кнопкой, закрывая папку из сафьяновой кожи, на которой красовался герб Меньшиковых. — Все замечания он воспринимает несколько нервно, опасаясь, что Русь все больше и больше влезает во внутренние дела его хозяйства.

— У него нет выбора, Ваше Величество, — напомнил Лещев. — Он же сам дал указание своему Кабинету составить договор о военном сотрудничестве.

— В каком состоянии договор?

— На стадии второго чтения.

— К нашей стороне есть претензии?

— Есть. Ограничить число военных атташе и советников до десяти.

— Чего боятся-то? — пробурчал Константин Михайлович, поглядывая на зятя. Признаться, он опасался, что венценосный брат устроит показательную головомойку мальчишке и уже готовился защищать его. К его удивлению, Александр даже излишне лениво выслушал доклад и не стал разводить бурю в стакане. И правильно. Никита знатно намылил холку охамевшим наемникам, и, если хоть один спасенный крестьянин добрался до дома и поблагодарил волхва, буря, устроенная волхвом, того стоила.

— Оперативный штаб большей частью состоит из хорватских офицеров, — тут же ответил Токарев. — Они опасаются «ползучего внедрения» в систему безопасности княжества наших спецов.

— Было бы что там смотреть, — фыркнул Житин. Он был согласен с мнением Константина Михайловича, что хорваты излишне осторожны в плане стратегического сотрудничества, и дуют на воду.

Совещание устроили таким образом, что каждый мог высказаться не по регламенту, а император практически не вмешивался в беседу своих помощников. Он большей частью занимался бумагами, что-то подписывал, что-то откладывал в сторону. Но папка из красного сафьяна так и оставалась закрытой.

— У вас еще есть вопросы к старшему лейтенанту? — все-таки он помнил о стоящем Никите.

— Вы что-то выяснили, Никита Анатольевич, по поводу «чаровняка»? — поинтересовался Коростелев. — А еще меня интересуют детали ваших исследований по этим загадочным статуэткам.

— Да, Петр Витальевич, у меня появились сведения, пусть и непроверенные, — кивнул Никита. — Чаровняк, судя по всему, уже давно пирует в Небесных Чертогах. Это некий князь Душан, по своим идейным и нравственным соображениям ушедший в горы и мстивший своим врагам.