Что же касается Бредежора, то он прямо заявил, что доктор совершил неслыханную глупость и отныне можно считать дело окончательно проигранным.

Но, как будет видно из последующих событий, и Эрик, и Бредежор ошибались.

 

Глава десятая

Мистер Тюдор Браун

 

Однажды утром, когда доктор по обыкновению находился у себя в кабинете, слуга подал ему визитную карточку, изящную и миниатюрную, как это принято в Англии. На ней было напечатано: «M.Tudor Brown», а ниже добавлено мелкими буквами: «on board the Albatros», то есть: мистер Тюдор Браун с борта «Альбатроса».

«Мистер Тюдор Браун?» — подумал доктор, тщетно стараясь вспомнить человека с таким именем.

— Этот господин желает видеть господина доктора, — сказал слуга.

— А не может ли он прийти в мои приемные часы?

— Он говорит, что явился по личному делу.

— Ну ладно, тогда попросите его войти, — вздохнув, ответил доктор.

Услышав, как отворяется дверь, он поднял голову и с некоторым изумлением посмотрел на странного обладателя аристократического имени Тюдор в сочетании с простонародной фамилией Браун.

 

 

 

Пусть читатель представит себе мужчину лет пятидесяти: мелкие, морковного цвета завитки на лбу, скорее похожие на мотки шерсти, чем на волосы; крючковатый нос, оседланный огромными, с дымчатыми стеклами, очками в массивной золотой оправе; длинные, как у лошади, зубы; гладко выбритые щеки, поддерживаемые туго накрахмаленным воротником; рыжая бородка кисточкой, выбивающаяся откуда то из под воротника; причудливая голова, увенчанная цилиндром, словно намертво к ней привинченным, так как владелец даже не потрудился приподнять его. И все это сооружение покоилось на тощем, угловатом, как бы наспех сколоченном туловище, облаченном в шерстяной клетчатый костюм серо-зеленого цвета. Булавка в галстуке с бриллиантовой головкой величиной с орех; цепочка для часов, извивающаяся в складках жилета с аметистовыми пуговицами; не менее десятка колец на скрюченных, как у шимпанзе, пальцах — все это придавало незнакомцу такой кичливый, нелепый, курьезный вид, какой даже трудно вообразить.

Этот субъект вошел в кабинет доктора, как входят на вокзал — даже не поклонившись. Он остановился посреди комнаты и заговорил в нос гнусавым пронзительным голосом ярмарочного Полишинеля note 45:

— Вы и есть доктор Швариенкрона?

— Да, это я, — ответил доктор, пораженный такой развязностью.

Он подумал уже, не позвонить ли слуге и попросить вывести нахала, когда последующие слова незнакомца немедленно заставили его отказаться от этого намерения.

— Я прочел вашу публикацию относительно Патрика О'Доногана, — проговорил тот, — и решил сообщить вам то, что я о нем знаю.

— Садитесь, пожалуйста, сударь! — поспешно ответил доктор.

И тут он заметил, что посетитель, не дожидаясь приглашения, успел уже выбрать себе кресло, показавшееся ему самым удобным. Придвинув его к столу, он уселся, заложив руки в карманы, поднял ноги, уперев каблуки о подоконник, и самоуверенно взглянул на собеседника.

— Я думал, — проговорил он, — что вам интересно будет узнать некоторые подробности, раз вы сами предлагаете за них пятьсот фунтов. Вот я и пришел их вам сообщить.

Доктор молча поклонился.

— Без сомнения, — продолжал гнусавить посетитель, — вы прежде всего захотите узнать, кто я такой.