Инцидент с невзорвавшейся миной взбодрил команду не хуже чашечки ароматного эспрессо. Бойцы открыли глаза, развернули уши, включили шестое чувство и остаток пути проделали чисто, без косяков.

– Стойте, – вдруг сказала Марина, когда они уже почти добрались до конца депо.

Дальше начинался пустырь, заваленный обломками железнодорожной техники, сквозь которые пробивались молодые деревца, а за ним темнел лес.

– Туда нельзя, там опасно, – произнесла девушка замогильным голосом.

Данила посмотрел вперед: ржавые железки курились, отдавая накопленное за день тепло, тонкие струйки марева тянулись вверх, искажая пространство. А за ними – то ли туман, то ли испарения, то ли тени плывут, перекрещиваются, ждут зазевавшегося путника. Права Марина – опасно там. Совершенно иррациональное ощущение: понимаешь, что сейчас тебе ничего не грозит, но всматриваться в марево не хочется – вдруг глубинные, загнанные в подсознание страхи воплотятся в жизнь?

В одном Данила был уверен: там живое. Затаилось. Ждет. Иная, чуждая жизнь, другая реальность. Шагни за грань – и твоя жизнь изменится, ты перестанешь принадлежать миру людей. Надо же, когда Сектор патрулировал, воспринимал всякую дрянь как должное, сейчас стойку сделал на мелочь какую-то – отвык.

«Затеяв эту авантюру, ты переступил за грань, теперь дело за малым», – напомнил ему здравый смысл. То, что пряталось среди развалин, было хуже человека. Данила покосился на попутчиков: Момент лыбился, Марина не реагировала никак – симпатичный киборг, а не женщина; телохранители ее угрюмо молчали.

– Все, бро, – хохотнул Момент. – Смена власти. Теперь мы на моей территории. Роль Чингачгука – Великого Змея беру на себя. Добро пожаловать в Сектор, чуваки!

Пожав плечами, Данила спросил:

– Насчет опасности впереди – правда? Там… не пойму, но что-то есть.

– Ну… не то чтобы совсем опасно. Но неприятно. – Момент указал на пустырь. – Там окопалась какая-то мелкая гадость вроде «гантели» или «бродилы», и девчонка это почувствовала.

– И как мы через твою гадость пройдем? – спросил Бугай.

– Не моя она, бро, не моя – секторская, – хмыкнул Момент. – Че мы, дураки, через нее идти? То есть ты-то – может быть, а я так нет. Зачем самим в гадость лезть, мы эту гадость обойдем. Крюк сделать – не проблема, а вот угодишь ты в «бродилу» – будешь день, неделю, год по кругу ходить, пока с голоду не сдохнешь. Или войдешь в искажение молодым и здоровым, а выберешься трясущимся старцем, я и такое видел… Да че я тебе рассказываю, ты и сам все знаешь.

– Обожди, – перебил его Данила. – Слышишь?

Издалека донесся уже знакомый рокот вертолетного мотора.

– Я думал, вертолеты над Сектором не летают, – пробасил Бугай.

– Ну почему не летают? – удивился Момент. – Летают. Но недолго. И не высоко. Как те крокодилы из анекдота…

Момент глупо хихикнул. Похоже было, что близость Сектора действовала на него не хуже косячка с отборной таджикской травой.

– Кончай шутить, объясни по-человечески!

– А что тут непонятного? – взялся объяснять Данила. – Над Первым поясом, самым неопасным, летают иногда. Если научники им дали прогноз, что Всплесков в ближайшее время не предвидится, то могут и полетать, почему нет? Хотя – опасно, конечно, потому что прогнозы те… Ну, как с погодой: навешал тебе диктор лапшу на уши, что завтра солнце и жара, а ты проснулся – дождь льет, ветер дует… В общем, летать им предстоит ровно столько, сколько Сектор отмерил. И летает он туда-сюда над самым Барьером, – задумчиво протянул Данила.