– Господин начальник, тут люди живут по Закону, я говорил, – исполнял свою роль Хоббит.

Скорчив зверскую рожу, Рэмбо перекинул винтовку через плечо, Шейх сделал так же и спрятал руки в карманы.

– Вход по тыще с носа, тебе, Хоббит, даром.

Шейх вынул четыре тысячные купюры, протянул Хоббиту и тихо сказал:

– Расспроси, не проходил ли тут Астрахан со своими.

– Фотографии давай, – ответил Хоббит так же тихо, разделил деньги – за проход и на взятку.

– Вы что там шепчетесь? – Из-под навеса, прихрамывая и держась за карабин, вышел моложавый ковбой в кожаной шляпе.

– Разговор к тебе есть. Пара вопросов, – начал Хоббит осторожно.

С «ковбоем», которого в Икше называли Джонни, проводник был знаком и относился к нему опасливо: только на вид тот был такой спокойный, а на самом деле нрав имел необузданный. К тому же он мизантроп. Людей то есть не любит. Зато любит деньги и справедливость. У кого деньги, тот и прав, – справедливо? Вполне. Однажды Джонни поплатился за свою философию: потерял ногу выше колена, теперь мучился с протезом.

– Валяй, – бросил Джонни небрежно.

Хоббит дал ему фотографии, тысячную купюру и спросил:

– Видел кого-нибудь из них?

Джонни скривился, задумавшись, покачал головой:

– Не-а. Я ж не все время на дозоре, мы меняемся. Да и ворот у нас несколько. Эй, – позвал он напарника. – Глянь, может, опознаешь кого.

Второй подергал бороду, взял фотографию Астрахана-старшего:

– Не уверен. Может, вот этот тип был… Но, скорее всего, нет. Спросите у Кука, он в курсе всего, что у нас происходит.

– Ладно, – кивнул Хоббит. – Короче, Джонни, посмотри внимательнее на эти лица. Заметишь кого похожего, говори мне, в долгу не останусь. Буду в отеле «У погибшего следопыта».

– Хоббит, ты знаешь Кука? – спросил Шейх уже за оградой, в городке.

– Конечно, его каждая собака знает. Идем к нему. Жучара тот еще, мой совет: с деньгами поаккуратней.

Центральная часть Икши не представляла собой ничего особенного: обычный российский городишко с двухэтажными домами – кирпичными, бежевыми – и широкими улицами. Большинство зданий медленно разрушается, окна выбиты, и вообще, город почти пуст. Постепенно стали попадаться признаки жизни. На кирпичной стене красовалась правленая-переправленая надпись: ул. Коммунистическая, д. 4, а чуть выше написали: «Дом любви» и нарисовали сердце с крыльями.

Возле дома сидела бабка и глядела на гусей, купающихся в луже. Женщин в Секторе было мало: либо жены поселенцев, либо шлюхи в крупных поселениях типа Икши (а таких на весь Сектор две штуки: Икша да половина Твери). Здесь – средоточие теневого бизнеса Сектора, сюда приходят с артефактами и железами проводники…

Обогнули бежевую, полностью развалившуюся сталинку и направились в частный сектор.

– Вот наша цель – трактир. – Хоббит указал на сруб, возле которого толпились мужчины в камуфляжах, с головами, замотанными банданами.

Проводник пожал ручищу одноглазому, тот потрепал его по голове.

– Кук у себя? – спросил Хоббит.

– Где ж ему быть, старому жмоту.

Оттеснив курящих гостей, Шейх пригнулся и спустился в подвал, откуда тянуло жареным мясом, сигаретами и сивухой. Уселись за столик, грубо сбитый из досок, под окошком, что у самого потолка. Тотчас к гостям коршуном спикировал сухонький дед с огромным горбатым носом и глазами чуть навыкат, положил на плечо Хоббита иссохшую лапку и сел рядом. Лапка была коричневая, с желтыми от курева ногтями.