– Да что вы видели? – возмутилась я.

– Как вы упали на горничную, – хихикнула журналистка.

– Так я нечаянно упала, когда пыль выбивала. Падение с каждым может случиться, – пояснила я.

– А вот и не с каждым, – тявкнула журналистка.

– Я докажу вам обратное, – кинула многообещающий взгляд на Собачкину и кивнула горничной.

Кажется, девица была на моей стороне. Мы с ней взялись с двух сторон за кровать, отодвигая к окну. Я заметила слой пыли, а еще на ковре стояли носки, которые Тим давно не мог найти. Горничная ловко ухватилась за пылесос и опытным движением руки включила на всю мощность.

– Что это вы собираетесь делать? – Собачкина почуяла подвох, мягкой перины под ней не было – лишь пыльный ковер.

– Собираюсь пропылесосить ковер и… потолок, – хищно улыбнулась горничная.

– Кажется, там моль завелась. Видите, хозяйка?

– Вижу, на балке висит, – подтвердила я, указав девушке на журналиста.

Скотч, которым он был примотан к балке, держался на честном слове.

– Да там не только моль, а еще блоха. Сейчас мы их нейтрализуем, – фыркнула моя напарница и наставила пылесос на Собачкину с Козлевичем.

Первым от потолка отвалился журналист. Нужно похвалить Тодда – хороший купил пылесос, мощный. Козлевич с грохотом упал на спину, но камеру сохранил: держал ее, как приз, на вытянутых руках. Но недолго. Под напором воздуха веревка, на которой висела журналистка, не выдержала и окончательно развязалась. А может, и треснула. Вместе с ней треснула и блузка Собачкиной, пылесос с шумом заглотил пуговицы, а потом и саму блузу.

– А а а, спасите – журналистов убивают! – заголосила болонка, пролетая мимо нас.

Она с воплями приземлилась на Козлевича, накрывая грудью камеру.

– Интересно, с крупногабаритным мусором пылесос справится? – произнесла я, указывая на валяющихся на полу телевизионщиков.

– Да легко засосет! – И горничная направила агрегат на Есению Собачкину.

– Не нужно меня засасывать, я только жизнь начинаю! – взвизгнула журналистка и вскочила на ноги, прикрывая грудь носком Тима. А затем поспешно выбежала из коттеджа.

Козлевич подхватил камеру и ринулся за ней. Подождав, когда шаги смолкнут, я пристально посмотрела на горничную. Значит, не шпионка. И работает не на телевизионщиков. Тогда кто же?

Девушка разрешила мои сомнения, представившись:

– Агент Бобрикова в ваше распоряжение прибыл. Прибыла.

Драконья чешуя, я ж совсем про нее забыла. А ведь Дюпонт предупреждал. Протянула девушке руку:

– Рада познакомиться. Думаю, сработаемся.

– Уверена в этом! – ответила она рукопожатием.

– Ну что ж, тогда пройдем в штаб, а то здесь нам спокойно поговорить не дадут. – И я указала агенту ФСО на ванную комнату.

Девушка даже бровью не повела, послушно последовала за мной.

– Это единственное место, где мы можем говорить спокойно, правда, шепотом. Вот скоро бронированную звукоизоляционную душевую кабинку установят – тогда уже можно не бояться, – пояснила я Бобриковой. – Так что передайте Дюпонту, то есть сантехнику Медведко, что сбор агентов будет здесь.

– Так точно, – девица встала по стойке смирно, а затем достала из потайного кармана листок. – Это досье на Джека Рассела Потрошителя. Описания внешности, увы, нет. Лишь характерные приметы.

– Так так, – пробормотала я, вчитываясь. И вздохнула: – Не густо. Из примет, кашель, похожий на лай. Джек Рассел – мужчина, но возраст не определен. Глаза обманчиво добрые, окрас пятнистый. Кстати, а почему кличка «Потрошитель»?

– Так, клиентов он потрошит, – пояснила девушка, а я округлила глаза.