В зале было две двери.

Через одну ушел Пилат. Ясно, что Пилат вряд ли пошел из дворца, он наверняка удалился в свои покои.

Значит, надо выходить через другую дверь. Комиссар так и поступил и уверенно пошел по коридору.

Но едва он сделал пару шагов, одна из дверей открылась, сильные руки схватили Гарда и затащили в комнату.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

Дверь захлопнулась, и Гарда снова окутала та самая, ставшая уже привычной, непроглядная мгла.

Но он даже не успел испугаться, как кто-то распахнул еще одну дверь и с силой толкнул комиссара в спину.

Гард оказался в светлой комнате, посредине которой стоял прямоугольный стол, уставленный всевозможными яствами.

Вокруг стола пританцовывали несколько почти обнаженных девушек.

Одна из них улыбнулась мягко, взяла Гарда под руку и повела к ложу, стоявшему у стола.

Комиссар вырвался и рванулся к двери.

У двери стоял хмурый страж с копьем в руке. Лицо его ничего не выражало.

«Странно, — подумал Гард, — Понтий Пилат знает, как мало у меня времени. Почему же он решил накормить меня таким странным образом? Что за иезуитство такое?»

Страж стоял неприступно. Девушки смотрели зовуще. Запах еды наполнял комнату. Было совершенно ясно: сопротивляться бессмысленно. Проще быстро поесть.

Гард уселся на ложе и попытался есть. Сидеть было ужасно неудобно.

Тут же подошла девушка и так же молча и с той же мягкой улыбкой уложила его.

Комиссар подумал уж было, что кроме еды Пилат решил подарить ему и другие радости, но потом вспомнил, что во всех фильмах про Древний Рим, которые он смотрел, мужчины ели лежа.

Без лишних размышлений Гард решил быстро поесть и уйти. Раз Пилат решил его накормить — пожалуйста. Но он сделает это стремительно.

На столе в невообразимом количестве была расставлена закуска. Тут и салаты, и маринованная рыба, и устрицы, и капуста, и почему-то очень много яиц.

Откуда-то раздалась музыка, и девушки начали свой медленный и зовущий танец вокруг комиссара. Периодически одна из них подавала ему новое блюдо.

Гард попытался заговорить с ними, но девушки только улыбались и продолжали свой танец.

Видно, тут традиция такая: гостя голодным не отпускать. Ничем иным комиссар не мог объяснить это странное пиршество.

Закуски вполне бы хватило, но тут начали приносить главные блюда.

Несли их девушки, а стоящий у двери хмурый страж объявлял:

—  Мясо свиньи!

—  Мясо зайца!

— Курица жареная!

—  Павлин, специально приготовленный!

—  Язычки фламинго!

— Петушиные гребешки!

Гард огляделся по сторонам, не веря, что все это несут ему одному. Но, кроме танцующих девушек, в зале больше никого не было.

Хотелось попробовать все. Когда еще поешь язычки фламинго или петушиные гребешки?

Гард с ужасом понял, что его потянуло в сон.

А тут опять началось:

— Сладкие кремы!

—  Бисквиты!

—  Сушеные финики!

—  Орехи!

Музыка играла красиво и медленно.

Девушки плыли плавно, совсем не раздражая своими движениями, навевая спокойствие.

И ложе было таким мягким.

«Ну что будет, если я посплю часок? — подумал Гард. — Один короткий часок, и все? А потом, с новыми силами, брошусь на поиски Иисуса. Ночь — это ведь совсем немало. Это даже много — целая ночь...»

Сквозь затухающее сознание еще пыталась пробиться тревожная мысль: «Неужто Пилат так специально сделал? К Иисусу отпускать не хотел, а в тюрьму меня, человек из будущего, сажать испугался. Вот и придумал весь этот пир...»

Подушки на ложе были такие удобные.