— Сейчас расскажу вам обо всем. Я была очень больна и приехала сюда в прошлом январе. Доктор сказал, что мне необходим мягкий климат, а я так устала от Ривьеры! Для разнообразия я решила попробовать Уилверкомб. Здесь действительно премилый отель, как видите, и я однажды была здесь с леди Хартлипул — но она, как вы знаете, умерла в прошлом году. В ту же самую первую ночь подошел Поль и пригласил меня на танец. Нас явно потянуло друг к другу. На секунду наши глаза встретились, и мы осознали, что нашли друг друга. Он тоже был одинок. Мы протанцевали всю ночь. Мы совершали длинные прогулки, и он рассказывал мне все о своей несчастной жизни. Мы оба были изгнанниками…

— О да, он приехал из России.

— Да, совсем маленьким ребенком. Бедная маленькая душа. Знаете, на самом деле он был князем, но никогда не любил много говорить об этом. Только намекал… Он очень много переживал от унижения, будучи профессиональным танцором. Я говорила ему — когда мы лучше узнали друг друга — что сейчас он — князь в моем сердце и он сказал, что это для него лучше, чем владеть короной империи, бедный мальчик. Он страшно меня любил. Иногда он даже пугал меня. Знаете, русские такие горячие.

— Конечно, конечно, — проговорила Гарриэт. — У вас не произошло какой-нибудь размолвки или чего-нибудь, что могла склонить его к…?

— О нет! Мы были слишком очарованы друг другом. Ту последнюю ночь мы танцевали вместе, и он прошептал мне, что в его жизни наступила ВЕЛИКАЯ и удивительная перемена. Он был весь пыл и восторг. Он часто волновался от малейших незначительных вещей, но на сей раз это было истинным огромным волнением и счастьем. Той ночью он танцевал восхитительно! Он сказал мне это потому, что его сердце настолько переполнено счастьем и восторгом, и он, как бы танцевал в воздухе. Он произнес: «Я должен завтра уехать, но пока не могу сказать тебе зачем и куда». Я больше ничего у него не спрашивала, иначе испортила бы все, но, конечно, я знала, что он имел в виду. Он получал разрешение на брак, после чего через две недели мы бы поженились.

— Где вы собирались пожениться?

— В Лондоне. Конечно, в церкви, поскольку я считаю, что брачная контора — это так уныло… Не правда ли? Конечно, ему надо было уехать и задержаться в церковном приходе, чтобы все подготовить. Нам не хотелось, чтобы кому-нибудь заранее стало известно о нашей тайне, могли бы возникнуть нежелательные разговоры. Видите ли, я несколько старше, чем он, а люди говорят такие ужасные вещи. Сама я немного беспокоилась по этому поводу, но Поль всегда говорил: «Сердце определяет возраст, мой Маленький Цветок», — так он меня называл, потому что меня зовут Флора — такое вот отвратительное имя. Не могу понять моих бедных дорогих родителей, как они могли прийти к такому выбору. «Сердце определяет, а твое сердце прямо как у семнадцатилетней». Было прекрасно так говорить с его стороны, хотя это совершеннейшая правда. Я ощущала себя семнадцатилетней, когда находилась рядом с ним.

Гарриэт пробормотала что-то невнятное. Этот разговор был для нее невыносимым. Он вызывал тошноту, жалость и был каким-то искусственным, несмотря на ужасную реальность; он был нелепо-комичным и хуже, чем трагическим. Ей хотелось любой ценой остановить его, и в то же время любой ценой продолжать его, чтобы выпытать еще несколько реальных фактов из цветистой неразберихи абсурда.

— Он никого не любил до тех пор, пока не встретил меня, — продолжала миссис Велдон. — Это чувство настолько чистое и внезапное охватило молодого человека впервые. Он ощущал, ну, почти благоговение. Он ревновал к моему прежнему замужеству, но я объяснила ему, что не надо этого делать. Я была совсем ребенком, когда вышла замуж за Джона Велдона, СЛИШКОМ молода, чтобы понимать, что такое любовь.