– Закрой дверь. Клоуз зе дор.

Николас, не оборачиваясь, толкнул пяткой дверь. Щелкнул замок. В полумраке Оксана видела его влажно блестевшие глаза, отвисшую от возбуждения челюсть и влажную мясистую нижнюю губу.

– Иди сюда! Сюда, в спальню! – Для верности она подтолкнула подростка в жирную спину.

– Видишь, что ты наделал? – Оксана указала рукой на оборванный карниз. Но Николас смотрел на смятую кровать и на нее. Смелости у него заметно поубавилось.

– Куда ты смотришь? Сюда смотри! Видишь? Это из-за тебя, понимаешь? Ты должен все это починить!

Он опять хихикнул, неуверенно пошевелился и протянул к ней руку. С опаской взялся за отворот халата, слабо потянул. Пояс развязался.

– А-а-ах, во-о-он ты чего хо-о-о-чешь… – протянула Оксана и распахнула халат.

– Ну смотри, смотри… Нравится? Я красивая, знаю! А теперь ты покажись… Скидывай штаны!

Оксана провела большими пальцами вдоль бедер, словно показывая, как именно делают это на ее родине.

– Что непонятно? Скидай, скидай, раз за другими подглядывать любишь!

Что-то, может быть ее лихорадочно блестящие глаза или резкий тон, напугало Николаса еще больше.

Он часто задышал, оглянулся на дверь, пробормотал что-то вопросительное и вцепился в резинку своих «бермудов».

– Какие мы стеснительные! – рассмеялась Оксана и, присев, сильным рывком сдернула с него шорты. Николас не удержал равновесие и тяжело рухнул на пол. Его мужское достоинство скукожилось и имело вид явно не героический: какой-то согнутый стручок размером с мизинец, причем вопреки ожиданиям не черный, а лиловый… Оксана потрогала это безобразие мизинцем, громко захохотала, выпрямилась, зашвырнула шорты куда-то в темный коридор. Подросток угрожающе ощерился, выругался и, оглядевшись, потянулся к бутылке из-под джина. Но не для того, чтобы допить, – схватился за горлышко, чтобы ударить…

– Ах, так! – Оксана метнулась к шкафу и вытащила из-под белья револьвер. Николас испуганно обмяк, как отвечающая за боевой дух главная часть его тела.

– Ты у меня в доме, маленький мерзавец! – крикнула она, наставив револьвер на молочника.

Билл объяснял, что по американским законам убийство чужого человека в своем жилище не считается преступлением. И хотя нажать на спуск она, конечно же, не могла, непрошеный гость этого не знал.

Николас вновь присел на корточки, прикрыл одной рукой голову, а второй промежность и что-то тихо испуганно проверещал, мешая английские и испанские елова. Она застегнула халат и, пиная ногами, словно нашкодившего пса, вытолкала его на крыльцо.

– Топай отсюда! – сказала она, не утруждая себя переводом на английский. – Иди к своим родителям! Расскажи им, чем занимаешься! И как вламываешься в чужие дома! А я, если что, позвоню в полицию и тоже расскажу!

Она заперла дверь, нашла огромного размера шорты и сунула их в мусорное ведро. Потом вернулась к себе в комнату, легла и почти сразу уснула.

Ей снилось, что она раскинулась на огромной роскошной кровати, над ней навис красивый парнишка-пуэртос, входящий в нее нежно, и в то же время сильно, а ее Билл и этот черный подросток Николас стоят рядом у них в ногах и играют на жалобных скрипочках радостный марш Мендельсона.

Изголодавшееся женское тело сотрясла сладкая дрожь оргазма.

В съемной квартире, которую бывший командир группы «Туннель» Неверов превратил в свой офис, интеллигентного вида очкарик демонстрировал ему ноутбук Лешего.

– Вот, скрытый файл. Под тремя паролями был, – без какого-либо хвастовства сообщил очкарик.