|
ЭПИЗОД 9 Старый храм Поднебесная, уезд Пэйсянъ, III век до н. э. До упомянутого Лю Баном заброшенного храма путники добрались без приключений. Дорога, которую по одному ему известным признакам выбирал их маленький проводник, действительно шла вверх, но как то не очень убедительно – плавно, неспешно. Чижиков никогда не назвал бы ее горной: горы в его сознании ассоциировались с крутым подъемом, отвесными скальными стенами, обрывами, огромными валунами, готовыми сорваться в пропасть. Возможно, они и прошли мимо пары таких пропастей, да только в темноте все равно ничего не увидели. Наконец вышли на ровное место – на вершину самого высокого в здешних местах холма, по неясной причине щедро названного горою, и мальчишка уверенно двинулся вниз. Спустившись шагов на пятьдесят, Сунь Девятый присел и вскоре застучал камнем о камень, пока не брызнули ослепительные искры, после чего зажег небольшой факел. Факел давал немного света, но его вполне хватало, чтобы не свернуть себе шею, запнувшись о корень или камень и загремев после этого вниз по склону. Котя оценил стратегию мальчишки: теперь, когда от города путников отделяло значительное расстояние и к тому же они пребывали с другой стороны холма, свет было решительно невозможно заметить. – Прошу за мной, – коротко велел Сунь и, взвалив корзину на плечо, двинулся дальше. Шли молча: никто не разговаривал. В основном потому, что не решались – из за неясной, но явной опасности, кото рую хотел отвести от них смотритель. Шуметь следовало поменьше. Сумкин, впрочем, пару раз порывался что то сказать, но ограничивался глубоким, еле слышным вздохом. Углубились в очередную рощу – довольно густую, и движение невольно замедлилось. Шумно захлопала крыльями невидимая птица, раздраженно заорала и взмыла в небо. Ника прижалась к Чижикову. Из обступившей путников темноты то и дело неслись шорохи, треск, шуршание: роща жила полноценной ночной жизнью. Более шустрый и опытный Сунь постоянно уходил вперед и там поджидал, когда его догонят медлительные спутники, которым тусклый свет факела служил путеводным маяком. Когда идти надоело всем, и даже Чижикову, Сунь Девятый осветил полуразвалившуюся глинобитную стену. – Пришли, – коротко сообщил не отличавшийся многословием мальчик. – Здесь. «Здесь» оказалось не просто заброшенным храмом, но развалинами бывшего храма, небольшого, скорее – кумирни: всего одно строение и стена вокруг дворика перед ним. Нынче от стены остались лишь куски, кое где еще торчавшие стертыми зубами пеньками, а от строения уцелел лишь остов, да и тот весь в дырах; крыша же давно обвалилась. – Шикарное место, – тихо пробормотал Сумкин, бросая на траву меч, на конец которого прицепил узел с вещами. Сунь Девятый поставил корзину к стене и быстро натаскал в центр двора палок, веток и сучьев, сложил горкой, но вот беда – как раз погас его верный факел. Мальчик не пал духом и стал трудолюбиво высекать искру. Что то у него не ладилось. – А сотворим ка чудо! – подмигнул Сумкин Чижикову, присел у будущего костра и щелкнул зажигалкой – раз, второй, третий, и вот уже по куску сухой коры побежал первый робкий огонь. Сунь бросил свое занятие и стоял, глядя на Федора во все глаза, а потом, когда пламя основательно занялось, низко поклонился Сумкину три раза. Котя подспудно ожидал, что мальчик перекрестится. Но нет, не перекрестился. – Что, здесь и заночуем? – спросил Чижиков у мальчика. Тот, не отрывая взгляда от великого китаеведа, лишь молча кивнул. Сумкин кулем плюхнулся у костра и протянул руки к огню. Было довольно прохладно. – Надо бы еще веток запасти, – подошел к нему Котя. – Ночь впереди длинная. – Да? – блеснув очками, Сумкин посмотрел на него снизу вверх. – Ну, давай, сейчас ты запасаешь, а потом – я. |
