Пока сидели и ждали, перекинулись лишь несколькими фразами — куратор оказался совсем неразговорчивым. Впрочем, это даже хорошо — сейчас мне было не до разговоров. Осадок после всех прошедших сегодня событий не отпускал.

А через пятнадцать минут в дверь постучались. На пороге стоял заспанный прапорщик лет тридцати пяти, в не самой чистой, зато изрядно мятой форме. В руках металлоискатель, за спиной РД с торчащими проводами.

— Вызывали, тащ капитан?

Была мне знакома эта армейская привычка, когда при обращении к старшему по званию, слово «товарищ» проглатывалось и получалось невнятное «тащ». Обычно на это не обращали внимание.

— Вы кто? — нахмурился Быстров.

— Так эт самое… — качнулся прапор. — Я сапер! Прапорщик Чугункин. Меня сюда начальник отрядил, сказал нужно мину найти!

Я удрученно покачал головой. Да, конечно, мину найти в кабинете штаба… Прапорщик то ли пошутил, то ли тупой как пробка.

Капитан придирчиво его осмотрел, затем спросил:

— Ты пьян, что ли?

— Обижаете, товарищ капитан! Я вообще не пью!

— Ну, заходите, товарищ прапорщик! Есть работенка по вашей специальности!

Тот вошел, остановился на мгновение и осмотрев кабинет, уставился на меня. Точнее, на мои погоны — там по-прежнему было пусто.

— В чем проблема-то? — спросил он.

Я слышал, что саперы в Афгане были народом беспардонным, с офицерами в звании до капитана, разговаривали не совсем в уставной форме. Перед нами живой представитель.

— На столе лежит, — отозвался я.

— Чемодан? — уточнил прапорщик, увидев серебристый кейс.

— Он самый.

Чугункин подошел ближе, склонился над ним, взял, повертел в руках. Цыкнул.

— В крови весь… — пробурчал он, скептически оглядывая «проблему». — Так и что с ним нужно сделать?

— Определить, есть ли внутри взрывное устройство. И если есть, то как его открыть так, чтобы содержимое не пострадало.

— Э-э, пустое дело, — скептически отмахнулся прапорщик. — Что я тут со своим металлоискателем найду? Я думал, тут у вас мина, где или граната. А так… Мне вообще командир про другое говорил.

Мы с куратором молча переглянулись — выяснять, что там ему сказали, желания не было. Как я и ожидал, толку от сапера не было никакого. Впрочем, тут я поторопился с выводами.

— Так вам чего, открыть его надо, что ли? — негромко спросил Чугункин. — И все?

Быстров его уже не слышал — он возился с телефоном, ища нужный ему номер в журнале.

Я тоже отвлекся всего на полминуты и не увидел, как прапорщик ловко извлек из своего рюкзака большие кусачки и плоскую отвертку. В мгновение ока он ухватил кейс и орудуя инструментом, тупо сломал замок и распахнул крышку.

— Вот и все, а то придумали проблему! — громко заявил он. — Нет тут никаких взрывных устройств!

Я растерянно взглянул на прапорщика, затем на им открытый чемодан и громко расхохотался. Краем глаза взглянул на куратора — тот с каменным лицом стоял и смотрел на беспечного прапора. Судя по лицу сапера, где не было никаких эмоций, я сделал вывод, что он вообще не видел в этом процессе какой-либо опасности.

— Прапорщик! Зачем⁈ Ты в своем уме? — рявкнул он, глядя на Чугункина с раздражением. — А если бы взорвалось?

— Ну не взорвалось же, — невозмутимо возразил тот.