Приподнял голову и вновь увидел Федора.

— Эй! — таким громким шепотом произнес я. — Что за дела?

Завхоз меня увидел и покинув укрытие, на корточках добрался до меня. Впрочем, в этом не было необходимости — вряд ли кто-то мог заметить такие перемещения.

— Я тут подумал… Может, мне с тобой пойти?

— Зачем? — с некоторым подозрением, спросил я.

— Ну… Я немного знаком с тропами в этом районе. Начинал-то я как охотник, это потом уже меня в завхозы записали. К тому же, что толку мне продолжать наблюдение? Мои отчеты уходят в никуда, на звонки не отвечают. Лучше я тебе помогу.

Я быстро взвесил все за и против. Вполне возможно, что от него действительно может быть толк.

— Хорошо, идем вместе, — согласился я. — Только вряд ли ты готов к походу. В таком виде далеко не уйдешь!

— А вот насчет этого я бы поспорил! — усмехнулся он, и вдруг сорвавшись с места, рванул к небольшому сарайчику, что стоял в дальней части участка, между каких-то кустарников. Оттуда послышался скрип, что-то упало. Федор выругался, но затем повисла тишина.

И через минуту, вдруг:

— Есть!

Обратно он вернулся уже с рюкзаком, ружьем и каким-то тулупом.

— Другое дело, — произнес я, затем спросил. — Где искать зимовье?

* * *

Близился рассвет.

На часах было шесть утра, а мы все шли и шли.

Разумеется, не зная реального расположения зимовья Иваныча, можно неделями бродить по тайге и так ничего и не найти. Но я вспомнил один момент, про который он как-то упомянул лишь вскользь, еще тогда, когда мы с ним ночью на вышке сидели.

Зимовье-то у него не было одно, а упомянутое в письме, старик зачем-то выделил особенно. Значит, там у него есть что-то важное.

Помню, когда мы выслеживали медведя, Матвей Иванович говорил, что многие охотники свои маршруты помечают отметками на стволах деревьев. И он поступал точно так же.

Само собой, таскать с собой ведро краски по леску никто не станет. Тем более, что и краска в то время была дефицитом. Можно использовать и побелку, но та смоется за сезон, а потому тоже ненадежно. Как вариант — делать зарубки топором. Именно так и поступил егерь, когда делал отметки. Он даже показал мне одну такую.

А начали мы с той самой тропы, по которой мы с Матвеев Ивановичем впервые вошли в Соболевку. Неподалеку еще располагалась наблюдательная башня, с которой мы в темноте наблюдали за медведицей.

Интересно, куда же она запропастилась? Уже столько времени прошло, а ее как ветром сдуло. Неужели Иваныч ее как-то отыскал и пристрелил? Или может, просто увел ее из этих мест?

— Вот, нам сюда! — отозвался я, когда увидел на стволе дуба знакомую зарубку в виде буквы «V». Точно, это опознавательный знак егеря.

Примерно через каждые десять пятнадцать метров, такие зарубки повторялись. Видно было, что отметки уже не свежие, несколько раз их обновляли. Достаточно придерживаться их и куда-нибудь они да выведут. И хотя идти таким «макаром» было медленно и неудобно, другого выхода я не нашел.

Смущал только один факт — а если конечной точкой нашего похода окажется вовсе не то место, на которое я думаю?

Ай, к черту…

Бродить ночью по тайге, это совсем не детская забава. Достаточно вспомнить, что случилось со стариком, у которого опыта в десять раз больше, чем у нас вместе взятых. До сих пор ума не приложу, как он от волков отбился и что, черт возьми, с ним сделали браконьеры?

И все же, мы рискнули.