Бог ты мой, в этой незаурядной девушке столько всего намешано! Удивительная смесь: у нее деятельный ищущий ум, угадывается напряженная работа души и… извини меня — ханжество. Да, ханжество, поскольку юная леди, осознавая свою привлекательность, превращает девственность чуть ли не в фетиш и оберегает с горячностью, достойной лучшего применения… Ханжество в чистом виде! Все это очень любопытно! И дает надежду на захватывающую непредсказуемость знакомства с подобным человеком. Пошли мне судьба встречу с такой особой, пожалуй, я бы очень ею заинтересовался.

Патрик нажал на клавишу и вернулся в начало текста. Найдя нужную строчку, он с удовлетворением воскликнул:

— Вот! Анна очень хороша собой, фигура — прелесть. Мне лично всегда нравились женщины подобного типа: тонкая талия, высокая грудь, чуть покатые плечи, живые глаза, мягкие движения, умение вести нескучные беседы… Мне показалось, ты с ней в чем-то похожа, хотя внешне, пожалуй, ты поинтересней. Во всяком случае, ведешь себя естественно, в тебе нет этакой отстраненности от действительности, и, главное, мисс Корнер в отличие от Анны не носится со своими грустными переживаниями как курица с яйцом.

Элен покраснела до корней волос и не нашла ничего лучшего, как спросить:

— При чем здесь мисс Корнер? — Она пожала плечами.

— Ну как при чем! — вскинулся Патрик. — Писатель всегда в какой-то мере дегустатор чувств своих героев. Даже создавая образ мелкого проходимца, или законченного негодяя, или, допустим, рыцаря без страха и упрека, писатель или писательница непременно перепроверяют поведение своих героев логикой своего ума, своих поступков. Уверен, создавая образ Анны, ты в себе покопалась вволю, не так ли?

— Уж не так глубоко, как ты, наделивший главного героя собственной внешностью! — неожиданно для самой себя вспылила Элен. — Надо ж такое придумать — списать с себя портрет главного персонажа!

— Ты заметила? — простодушно улыбнулся Патрик.

— Как это можно не заметить? Заметила и симпатию, с которой относится к себе автор.

— Твое недоумение абсолютно понятно. Когда-нибудь я все тебе объясню. Единственное, что меня удивляет, почему ты не высказала свое замечание раньше?

— Я рассудила, что твоим потенциальным читательницам совершенно безразлично, как выглядит автор книги, тем более что ты намеревался спрятаться за чужой фамилией.

— Давай об этом поговорим в следующий раз. Ведь сейчас речь о твоей дурехе Анне, которая даже не ведает, как прекрасна любовь, какое наслаждение она способна дарить человеку, даже если остается безответной. Дай мне руку. Не бойся, Бога ради, это же не твоя рука, а рука Анны. Мы с тобой попробуем пройти сцену встречи Анны с Виктором. Не я — он берет пальцы девушки в свою ладонь. Она остается равнодушной…

Нет, Анна, судя по всему, не сможет оставаться равнодушной. Элен попыталась превозмочь дрожь, охватившую все тело. Но от Патрика не укрылось ее волнение, потому что он удовлетворенно сказал:

— Вот видишь, я, по сути дела, совершенно посторонний человек, к которому ты более чем равнодушна, а тебе приходится переживать нечто необычное, ведь так? Почему же Анна остается невозмутимой, хотя сама избрала Виктора в спутники жизни? Пусть подсознательно, но избрала же?

Он что, издевается надо мной? Неужели угадал тождество между мною и Анной? Тогда, выходит, дурой он назвал меня? Как после этого себя вести? Вырвать руку, покоящуюся в теплых, длинных, как у пианиста или мага, пальцах?

Телефонный звонок спас Элен, которая расценила этот резкий звук как сигнал к освобождению.