К моменту появления на рабочем месте мое чувство вины разрослось и заколосилось. Усугубляло ситуацию то, что на постановку качественного мысле-блока у героического энчечекиста сил явно не хватало, и я поневоле вынуждена была «ловить» целый букет чужих ощущений. То ли у меня чувствительность вдруг обострилась, то ли еще по какой причине, но дело кончилось тем, что я не выдержала и сама его «прикрыла», аккуратненько так, словно по учебнику. Чтоб не фонил на весь кабинет и не отвлекал бедную невыспавшуюся девушку от компьютера.

    «Сегодня куплю кофеварку», – решила я, глядя, как начальство травится кофейным суррогатом: – «Сегодня же!»

    Я элементарно струсила и не решилась предложить ему кофе. Во-первых, дочерний и сестринский опыт подсказывал, что под горячую руку к мужчине в таком состоянии лучше не лезть, а во-вторых, он все равно не заметил бы сейчас разницы.

    А я-то хотела ему добычей похвастаться… Обидно – слов нет! Ну, ладно, отойдет еще. Не маленький ведь уже! Вполне себе взрослый, можно сказать, зрелый. О чьих подвигах я еще соплюхой в газетах читала, а? Где-то дома на чердаке до сих пор альбом с вырезками хранится. Знала бы, что встречу – обязательно бы с собой взяла!

    Кстати, о подвигах. О, мы идем на допрос! Ура! Ударный труд – вот лучшее лекарство!

    * * *

    На самом деле следственный изолятор НЧЧК насчитывал целых шесть этажей. Но над поверхностью земли виден был только один. Весьма аккуратный, покрашенный в бледно-желтый сырный оттенок домик без каких-либо опознавательных знаков. Ни тебе зловещих решеток, ни тебе могучих запоров на окованных железом дверях. Правда, обошлось без кружевных занавесочек и горшочков с геранью на подоконниках пуле-броне-маго непробиваемых окнах. Все чинно и благородно – пластик, стеклопакеты, камеры слежения и прочие лазерные прибамбасы. Оборудованная по последнему слову техники внутренняя тюрьма не только производила благостное впечатление на столичные комиссии и проверки, но и вполне убедительно исполняла свои прямые функции. Отсюда никакой маг не сбежит. Пройдя несколько этапов проверки, пять раз предъявив служебное удостоверение и дважды дав просканировать сетчатку своих глаз, Эрин вместе с напарницей оказались внутри.

    Галантно сопроводив мыслечтицу в комнату, сопредельную с допросной, но отделенную от неё стеклянной панелью, Эрин сказал, стараясь при этом на девушку не дышать:

    – Нол, ты пока настройся, подготовься, ну ты сама знаешь. А когда будешь готова, ментально мне сообщишь. Я откроюсь. И каждый раз, как этот, – эльф кивнул на сидящего в соседней комнате преступника, – станет врать, говори мне, хорошо? Я очень рассчитываю на твою помощь и мастерство.

    Девушка согласно кивнула.

    Перед тем как войти в допросную Эрин потер затекшую шею, хрустнул суставами пальцев и специально взъерошил волосы. Для пущего эффекта, так сказать.

    С Лёнчиком иначе нельзя. Он лембас тертый, хоть и с придурью. Со стороны поглядишь на него – ничего особенного! Тощий мужик с отбеленными, как у дроу, волосами, сутулый и мрачный. А на самом деле маг-рецидивист и в натуре аццкий сотона, считающий себя высшим вампиром. До того как у Леона Л. Мышера на почве вампиризма поехала крыша, он ничем от своих собратьев по криминальному колдовству не отличался – наводил порчу, делал всякие привороты-отвороты, торговал БАДами (бесполезными адскими довесками) и всячески обчищал карманы доверчивых сограждан человеческой расы.