— Что же нам делать?

— Не знаю. Ну, я тут подумала… Мы как-нибудь справимся… какое-то время. Устроим Фрэнка в другой комнате, в ящике из-под бананов. Тогда Марджори сможет спать с нами. А младенец — в ящике комода, — рассудила Сильвия.

— Ну да, возможно… Да… — Опять последовала пауза. — Как ты себя чувствуешь?

— Не так уж скверно. Устала.

— Прости, старушка, — произнес Тед, — прости меня. Больше это не повторится. Клянусь.

Сильвия была тронута, она повернулась и поцеловала мужа, стараясь не потревожить Фрэнка.

— Я и сама виновата, — сказала она, притворившись, что была тогда так же возбуждена, как и он. Хотя бы это он заслужил. Начни они ссориться, им не одолеть всех забот.

Она беременна, что и требовалось доказать. И, привыкнув к мысли о беременности, невзирая на слабость и тошноту, Селия порадовалась. Конечно, это улучшило ее отношения с Оливером, он стал менее ревнив к ее работе в издательстве «Литтонс». И разумеется, он был очень счастлив, счастлив и горд.

Оливер не был настолько глуп, чтобы предложить Селии сидеть дома, хотя бы временно, но все же сказал, что ей следует ко всему относиться проще и, может быть, немного сократить рабочий день. Селия, к его удивлению, согласилась, что, возможно, идея неплохая. А затем, захваченная новой деятельностью и ответственностью, желая доказать самой себе, что она этого стоит, Селия продолжала работать еще упорнее и дольше, чем прежде. Спустя три месяца ММ застала Селию, корчащуюся от боли на полу в своем офисе: в ту ночь Селия потеряла ребенка, маленькую девочку, и столько крови, что в течение суток все опасались, что она не выживет.

Оливер, страшно рассерженный тем, что Селия подвергла себя такому риску, удрученный потерей ребенка, запретил жене работать — в ближайшее время об этом не должно быть и речи. Селия, ослабевшая и несчастная, могла только едва слышно согласиться. Доктор, с удовлетворением признав, что серьезные физиологические причины для утраты ребенка отсутствуют и у Селии нет ни температуры, ни признаков опухоли, разве что немного ослаблена шейка матки, заявил, что, на его взгляд, произошедшее — типичный результат сильного перенапряжения.

— Природа требует, чтобы вы отдыхали, когда вынашиваете ребенка, — строго сказал он Селии, — а не суетились и не взваливали на организм ненужные нагрузки.

Доктор прописал ей сильное тонизирующее средство, содержащее большое количество железа, и постельный режим как минимум в течение двух недель, потолковал с Оливером об опасности скорого зачатия и предупредил Селию, что если уже однажды выкидыш случился, то есть опасность его повторения в те же сроки в течение любой последующей беременности.

— Матка ослаблена, она будет растягиваться только до тех пор, пока позволит ее нездоровое состояние, а потом избавится от ребенка, если вы не будете предельно осторожны. И никаких тяжестей, даже книг, никакой беготни по лестницам. Опасайтесь простуды, особенно открытых окон. Вот так.

Селия тупо кивнула врачу, не произнеся ни слова.

Она стала быстро поправляться, но тут ею овладела тяжелая депрессия. Селия лежала в кровати в тупом оцепенении и плакала, уставившись пустым взглядом в потолок. Селия знала: нынешнее состояние — плата за непомерные амбиции. Окружающие только раздражали ее, единственным исключением был Джек.

Он приехал в отпуск, когда Селия еще лежала в постели, и многие часы провел, сидя подле нее. Человек, не склонный к сложным переживаниям и при любых обстоятельствах веселый и легкий, он был просто мил и доброжелателен, что Селии как раз и требовалось. Он рассказывал ей забавные истории о разных дурачествах, играл с ней в шашки и несложные карточные игры и быстро помог ей прийти в норму.