Он откинулся на спинку кресла, отодвинул стакан с недопитым соком и сложил руки на груди. Когда Джордж складывал их вот так, это означало, что ему не очень хочется выдавать свои сокровенные мысли, но что поделаешь, если жена вынуждает совершить над собой насилие.

— Как тебе сказать… — Его тон и выражение лица стали совершенно иными.

Перед Джулией сидел человек, умудренный опытом, познавший мир и нашедший свое прочное место в этом мире. Она залюбовалась мужем. Казалось, если она сейчас напряжет зрение, то над блестящей безволосой головой увидит золотой нимб.

Но Джулия не удержалась, не дождалась продолжения фразы, словно опасаясь, что сейчас услышит что-то банальное и ореол вселенской мудрости рассыплется на глазах, поэтому она поспешила развить свою мысль дальше:

— Имей в виду, Джордж, одну вещь. Если Люк станет пастором… А это может произойти очень скоро, тем более если он женится на Мэрион, дочери пастора Мэттью… Кстати, это весьма преуспевающий священник, вокруг которого собирается самая богатая публика в приходе… Так вот, тогда переписать сценарий Люка едва ли удастся.

— Так, может, в том и будет состоять счастье его жизни? Почему ты в этом сомневаешься? Почему это тебя так волнует?

— Наверное, это у меня профессиональное. Я врач, если ты еще не забыл.

— Но ты никогда не имела дела с психологией. Ты хирург, я это хорошо помню. — Он ухмыльнулся. — Не поэтому ли ты с такой легкостью собираешься перекроить жизнь моего внука? Только без скальпеля, да? — Он насупил брови, тем самым давая понять, на какой серьезный шаг она нацелилась.

Джулия улыбнулась и потерла руки. Она всегда так делала, будто готовилась к операции и обрабатывала их дезинфицирующим составом.

— Вмешательство моего скальпеля в твою жизнь помогло тебе ее сохранить, дорогой. Ты не посмеешь с этим спорить.

Джулия потянулась к кофейнику и налила себе свежую чашку черного кофе. Она до сих пор пила кофе очень крепкий, с кофеином, не обращая внимания на предостережения диетологов. Джулия сама знала, что ей нужно, чтобы получать от жизни удовольствие.

— Конечно нет. Но скажи мне честно, что тебя заботит больше: судьба Люка или будущее «Джокер-паудер»? — Джордж прищурился, казалось, его мудрые серые глаза ускользнули в глазницы и спрятались там, затаились.

— А ты вообще-то сообразительный, мой дорогой, — хмыкнула Джулия. — Что ж, не хочу быть неискренней и уверять тебя, что меня волнует только твой внук Люк. — Она вздохнула. — Конечно, меня очень волнует наше с тобой детище. Наш «Джокер-паудер». Он должен попасть в надежные руки после нас. — Она произнесла эту фразу без всякого надрыва или сожаления.

Что ж, они с Джорджем уйдут из этого мира, когда пробьет их час, сполна насладившись жизнью. Как говорится, любой человек умирает, но не каждый живет достойно. Фирма, которую они поставили на ноги, взрастили, останется. И вполне понятно, что они должны позаботиться о ее будущем еще при жизни.

— Твой Люк, — продолжила Джулия, — всем хорош для роли владельца «Джокер-паудер». Но если он станет пастором, то… Ты сам понимаешь. Он не сможет владеть нашей фирмой.

Она помолчала, потом задумчиво подперла щеку крепеньким кулачком. Тонкое обручальное кольцо на левой руке блеснуло, и сердце Джорджа сделало лишний удар. Кольцо то самое, которое он надел ей на палец давно, но как будто вчера. Это было в Лондоне.

— Тем более я чувствую, что Люку хочется выбраться из своего сценария, но он не знает как. Жизнь тащит его по давно и не им начертанному пути. — Джулия покачала головой. — Как много нас идет по жизни на автопилоте.