— Заявка была от Горсовета?

— У нас все заявки от Горсовета. Хотя… обычно они согласовывают со Дорстроем, но Анатолий сказал, надо срочно, мол, жильцы без воды сидят. Чего-то он напутал.

— Совсем херакнулся, — подтвердил бородатый и хлебнул пива. — Как с Амалией спутался, так полным убоищем стал.

— Спасибо, вы мне очень помогли, — сказал Федор.

Возвращаясь в гостиницу, он напряженно размышлял, не обращая внимания на внезапно поднявшийся пронзительный ветер. Первый вопрос практически решен. Зверя разбудил стук отбойного молотка, когда вскрывали асфальт. Непосредственное участие в этом действии принимал референт Анатолий. Дело за малым: выяснить, зачем ему было нужно будить Зверя до срока?

Ответ на второй вопрос Федор надеялся получить сегодня вечером.

Когда привели третью девицу, Федор заподозрил неладное. Перепуганные, зареванные, все они в один голос твердили, что «хотели попросить у Зверика. Зверик добрый, хороший, ему надо принести конфеток и орешков, постучаться в дверку и сказать желание». Желание у девиц было одно на всех: чтобы Васю (Петю, Колю) подольше в армию не уводили. Федор уточнил у лейтенанта, когда был призыв. «Да вот перед крайним днем и был. Назавтра автобус должен был придти, накануне по всему городу проводы праздновали».

Профессор, которого Федор выволок из-за стола (домашний ужин с градоначальником и Амалией, референт на розливе), подсмотрев украдкой «моление на Зверика», произнес небрежно «дас ист доч аллес Унсинн», полная чепуха, в смысле, и ушел обратно.

Федор досидел почти до упора. Отпустив патрульных, он устроился в доме, на подоконнике лестничной клетки окнами на Нору, с пакетом бутербродов от сердобольной Амалии. Но злоумышленник так и не появился. В последний момент, когда Федор выходил из подъезда, послышался тихий свист, и что-то звучно щелкнуло о купол норы. Федор бросился на звук, но никого не увидел. В домах окна были закрыты, свет нигде не горел. Он хотел было заглянуть в переулок, но в этот момент его неудержимо потянуло в сон. Федор побежал к Горсовету, ноги его заплетались, глаза закрывались, он с трудом разлеплял ресницы, молясь про себя, как бы не споткнуться. Рванув на себя дверь гостиницы, из последних сил он добрался до номера, камнем рухнул на постель и провалился в черный омут сна.

Утром, морщась от боли в затекших ногах — неуютно спать в ботинках — Федор пошел на площадь. Щекастый лейтенант был уже там, командуя милиционерами, развешивавшими плакаты «Не ходить». Легкий снег опускался с небес, покрывая асфальт тонким пушистым слоем.

— Как бы Нору сверху потрогать? — спросил Федор. — Достаньте мне стремянку, что ли.

— Со стремянки не дотянешься, — задумчиво произнес лейтенант. — Сейчас лучше сделаем.

Он подошел к щитку «Пожарной тревоги», нажал кнопку и что-то проговорил в динамик. Через несколько минут из переулка, завывая, выехала пожарная машина.

— Прошу, — сказал лейтенант. — Экипаж прибыл.

Усатый пожарный в каске и серой блескучей форме выдвинул лестницу и наклонил ее над Норой. Федор поднялся вверх. Повиснув над самым куполом, он расчистил снежный слой и присвистнул.

Макушка была испещрена маленькими кратерами. Федор достал складной нож, расковырял один из них. В глубине кратера обнаружилась свинцовая пулька от духового ружья, развернутая как розочка. Федор прикинул, откуда могли стрелять, получался довольно обширный сектор, домов шесть. И, опять же, переулок.

— Что там?! — крикнул лейтенант.

— Полный абзац, — сказал Федор, слезая.