— Я сбежала из дому, — только потом повторила она.

   — Почему?

   — Я была очень несчастна. Мои тетушки требовали от меня, как мне казалось, невозможного поведения. Но гораздо хуже было то, что я точно знала: я им не нужна, они не хотели меня брать, я поломала их тихий, спокойный образ жизни. Короче, я, как типичный бунтующий подросток, сбежала из дому.

   — Но вернулась ведь?

   — В конце концов — да.

   — J — И когда произошло это «в конце концов»?

   — Я провела на улицах пять недель. Джонас подошел и остановился рядом с ней.

   — И какой смысл ты вкладываешь в это «провела на улицах»?

   Зои, не глядя на него, налила себе еще немного коньяку и отхлебнула глоток.

   — Самый прямой. Я спала под мостами и на свалках, просила милостыню, околачивалась у кафе, чтобы схватить остатки еды.

   — Сколько же тебе было?

   — Четырнадцать.

   — Ты спала под мостами и питалась объедками, когда тебе было четырнадцать? — В ночной тишине его голос прозвучал как раскаты грома.

   Она кивнула.

   — Ага, я сбежала из дому совсем ребенком. Но когда вернулась, то была уже значительно старше и мудрее.

   Он молчал несколько минут, переваривая услышанное и, похоже, размышляя, не вынудит ли он Джулиану к такому же бунтарству.

   — И все же это не объясняет твоей ненависти к мужчинам, — наконец произнес он.

   Черт, а она-то надеялась отвлечь его! Ни за что на свете Зои не собиралась ему говорить, что приобретенный на улицах опыт ни в какое сравнение не шел с теми горькими знаниями, которые она получила ненамного позже, в самой ранней юности.

   Ведь все равно он ничего не поймет, если не рассказать ему об Эдди. А о нем она больше не говорит. Ни с кем.

   — Ненависти к мужчинам у меня нет, — тихо сказала она. — Все считают, что я ненавижу мужчин, но это не так.

   — Тогда в чем дело?

   — Я просто не хочу ни с кем завязывать серьезных отношений.

   — Почему?

   По вполне понятной причине, в душе отозвалась она. Но это его… никого не касается.

   — Однажды у меня не сложились отношения с мужчиной.

   Она услышала вздох Джонаса.

   — У всех у нас хоть раз в жизни не складываются отношения с противоположным полом, Зои. Но это не значит, что любой человек с теми же половыми признаками становитсянашим врагом.

   Она не сдержала усмешки.

   — Нет, конечно, но…

   — Что — но?

   В ее памяти встал образ малыша в больничной кроватке, безжизненного и бледного как мел, малыша, которому она была не в силах помочь. Но Зои стерла этот образ так же быстро, как он появился. Этот ребенок был частью ее прошлого, частью совсем другой ее жизни.

   — Ничего, — решительно отрезала она и проглотила остаток коньяка. И обернулась к Джонасу с улыбкой — достаточно спокойной и уверенной улыбкой, как ей казалось. — Если честно, я устала. Пойду спать. Спокойной ночи. — Зои направилась к двери, в душе молясь, чтобы Джонас не настаивал на своем и отпустил ее с миром.

   Не стоило и надеяться.

   — Подожди, Зои, — раздалось за ее спиной.