— Значит, полюбит с минуты на минуту, — не стала настаивать бабушка, — тебе нужно только подождать немного, быть рядом.

— Я не могу.

— Ты его тоже не любишь?

— Ирина Федоровна, миленькая, вы не понимаете… Как мне жить-то рядом с ним?! Ну как?! Он ведь приходил ко мне, ему бумаги какие-то понадобились, и он решил, что… Да неважно. Он мне не верит, вот в чем дело. Ни капельки не верит!

— И черт бы с ним! — вскипела бабушка. — Ну, если дурак человек, куда деваться? Раз обжегся, теперь осторожничает до отупения. Неужто не ясно?

Притихший Данька грустно поглядывал на них, догадываясь, что происходит нечто важное. Женя прислонила его спиной к себе и, не встретив сопротивления, легонько подула в темную макушку.

— Ты как будто ветер, да? — запрокинув голову, уточнил он.

— Точно!

— А я в море умею играть, — похвастал Данька, — хочешь покажу?

— Еще бы!

— Женя! Не переводи разговор, — возмутилась Ирина Федоровна, — а ты, внучек, сбегай позови дедушку.

Он подмигнул Женьке и убежал. А она, оставшись вдвоем с Ириной Федоровной, тут же заревела.

— Поплачь, поплачь, милая. От себя-то ведь никуда не убежишь…

— Перестаньте, — взмолилась Женя сквозь слезы, — перестаньте загонять меня в угол.

— Ты сама себя загнала, — возразила Ирина Федоровна, — мальчишку любишь, к нам привыкла, Илья…

— Замолчите же! — вскрикнула она, будто ее ножом полоснули.

Как же это они не понимают? Она отдаст все, лишь бы вернуться в дом, где за несколько дней прошла дорогу от тоски к безудержному веселью, от одиночества к беспредельному счастью. Она-то отдаст, только кому это надо? Ее место здесь, на односпальной кровати, под чужим одеялом. И это мог бы изменить только один человек. Без него не получится.

Уж не ломайся, сказала бы Ираида.

Такое унижение не для девушки из хорошей семьи, сказала бы мама.

А вдруг это еще один шанс, сказал бы отец.

— В конце концов, что ты теряешь? — подхватила ее мысль Ирина Федоровна. — Отступить никогда не поздно. Вернее, уже слишком поздно, поэтому и терять нечего! Собирайся.

— Я не смогу! Мне больно, понимаете вы это?!

— Ах, больно, господи ты боже мой! А Даньке каково? — жестко произнесла бабушка. — Он проснулся, просит сказку, зовет тебя, а мы не знаем даже, как сказать, что ты была всего-навсего у нас в гостях, а теперь вернулась домой и больше никогда не придешь. Прости, но правнук у меня единственный, я его, как могу, берегу! Вот и пришлось целую историю сочинить, что ты уехала за вещами. И внук у меня тоже один, понимаешь? Я бы и для него сочинила, если бы умела. Только он слишком недоверчивый.

— Да, — кивнула Женя.

— Это тебя пугает? Задевает твое самолюбие?

— Плевала я на самолюбие, если честно! Просто безнадежно все это, Ирина Федоровна. Клинический случай.

Она нервно хихикнула.

— Вы представляете, что он скажет? Он считает меня воровкой, лживой дрянью, он уверен, что все это время я прикидывалась, чтобы втереться в доверие.

— Еще раз повторяю, наплюй! Ты же не брала эти бумаги, тебе нечего стыдиться и не надо оправдываться. Все утрясется само собой.

— Значит, плыть по течению? Смириться и ждать удобного случая?

— Иногда это лучший способ переждать бурю.

* * *

— А я вам еще раз повторяю, здесь такие не живут! — визгливо сообщил голос за дверью.