Он перестал слушать почти сразу же, выяснив, что Рита на самом деле была в доме.

«А ты сомневался?! Давай, признайся, что нет. Тебе просто хотелось потянуть время, тебе просто было страшно показаться на глаза той, которой ты не поверил».

Хотел верить, и не мог.

«Ладно, хватит! Мог, еще как мог, только кроме своей обиды ничего вокруг не видел. Она уехала, а потом еще выяснилось, что пропали документы, и все это доконало тебя, и ты позволил гневу взять вверх, а сам спрятался за его спиной, наблюдая, как он будет расправляться с ней.

И после этого — чего ты еще ждешь?»

Она должна понять, сказал кто-то в его голове.

Он все объяснит, внятно и откровенно, он будет очень убедителен и красноречив, и ей придется поверить и простить его.

А если нет?

Если бы да кабы, во рту росли грибы.

Если бы у бабушки была борода, она была бы дедушкой.

Нет, не борода, как-то по-другому. Илья достал из бардачка минералку, вышел из машины и стал лить воду себе на голову. Потом встряхнулся, фыркнул, выпил остатки и решительно сел за руль.

Вроде бы сознание прояснилось. Не будет он больше думать о глупостях, не станет предполагать, строить догадки. Он просто найдет ее и свалится кулем к ногам, обхватит загорелые коленки и никуда, никогда ее не отпустит.

Эта мысль принесла такую громадную радость, что он с трудом сообразил, как выехать из двора.

Предстоял долгий путь. Возможно, она действительно, рванула в Америку. Он бы на ее месте обязательно рванул. Но перед этим устроил бы хорошенькую трепку тому, кто осмелился кидать ей в лицо обвинения и смотреть презрительно, и кривить губы, и с брезгливостью осматривать скудную обстановку, где все дышало ее одиночеством.

Кажется, снова надо поливать себя водичкой. Иначе бог знает, куда заведут эти пытки пробудившейся совести. Бессмысленно задаваться вопросом, как он мог, и скрежетать зубами от отчаяния, и заходиться в судорогах ненависти к самому себе.

Потом. После.

А сейчас — до Америки и обратно.

Он снова набрал домашний номер.

— Как фамилия Женьки, знаешь? — отрывисто поинтересовался он у сестры.

— Зачем тебе?

— Ты знаешь или нет?

Наверняка, знала. Черт, как же он низко пал, что собственная сестра отказывается говорить с ним по-человечески.

Не думать об этом! Не сейчас!

— Ну?

— Мы не знаем.

Ладно. Хорошо. План «а» он пока отложит. А вечером устроит семье настоящий допрос. Кажется, он только и делает сегодня, что допрашивает. Наплевать! Он будет допрашивать и дальше, будет заискивать, угрожать, давать взятки, плясать кадриль или показывать стриптиз — как угодно! Пока остается хоть сотая, хоть тысячная доля шанса отыскать ее.

Вряд ли ей удалось купить билет на сегодня. Значит, он выбьет из семейства ее фамилию и возьмет за глотку диспетчеров. А пока наобум, в тупой сосредоточенности обойдет вокзалы и аэропорты.

Если понадобится, он проведет там всю оставшуюся жизнь, выискивая в толпе тонкий силуэт с воинственным темным хохолком.

Глава 21

Надвигались сумерки, когда Илья приехал домой. Он не стал загонять джип во двор, намереваясь побеседовать с семейством и снова отправиться в город.

Почти бегом он вбежал в калитку, на ходу стягивая галстук и решительно запихивая его в карман. Фонарь на углу дома качнулся и осветил двор.

Посреди сосен стоял Шушик.

Илья прошел еще несколько метров, совершенно бездумно.

Затем повернулся и радостно вздрогнул.