«Захар, никто твоих друзей не тронет, — успокоил меня Айдер. — Украинцы построют нормальную страну без убийц и бандитов».

Конец цитаты.

Показательно, что про Черноморский флот и русские школы Айдер благоразумно промолчал. Ну, хоть за друзей спасибо, что о них позаботился. Правда, тут же к разговору присоединился некий не местный гость, пообещавший, что друзей моих они накажут обязательно.

Дочитал любопытную книжку «Неделя в декабре» современного английского писателя Себастьяна Фолкса. Сделано очень сдержанно, местами по-английски остроумно, неспешно, непафосно.

Один забавный момент отметил. Там появляется в числе героинь русская девушка Ольга. Автор так и пишет про неё — «русская девушка». Подруга футболиста, снимается для всяких эротических сайтов, на неё (в ноутбуках) смотрят на досуге несколько героев романа — она как бы объединяющий, э-э, фактор в романе. В определённой точке её тела периодически сходятся взгляды главных мужских героев.

Потом вдруг выясняется, что эта русская девушка родилась и выросла в украинском селе. То есть она как бы и не русская девушка, но для современного английского писателя (очень известного в Англии) никакой разницы между украинской девушкой и русской нет — они все для него «русские девушки».

Вообще это не признак заблуждений конкретного Фолкса: я в разгар Майдана общался с немецким режиссёром, потом с итальянским издателем, следом с французским сочинителем — они мне все поочерёдно признавались, что толком узнали о существовании Украины только после того, как загрохотало и задымилось в Киеве, — до этого они были уверены, что это место на карте занимает кто-то вроде России.

Я, собственно, только к тому веду, что, когда сегодня в Европе льют крокодиловы слёзы по поводу Украины, — все эти люди немного лукавят: они стали жалеть Украину только по той причине, что её якобы терзает Россия. И то лишь потому, что им объяснили, что это две разных страны. Хоть сколько-нибудь внятные различия одной от другой им неведомы. Вернее сказать, про одну из них они не знают вообще ничего.

Российское государство по отношению к либеральной интеллигенции ведёт себя грубо, но она сама напросилась, трудно было не заметить.

Однако когда есть выбор, с кем легче поругаться одинокому художнику и мастеру, к примеру, слова — этот мастер с удовольствием выберет государство, потому что с либеральной интеллигенцией ругаться — себе дороже.

Я вот, скажем, догадываюсь про отношение Татьяны Никитичны Толстой к украинским событиям. О, это было бы мощно — если бы она сказала про это вслух.

Но она будет говорить про цветочки всякие, салаты оливье, издеваться над российской Думой — но об э-э-э-этом… Об этом — никогда!

Это ж своя среда. Она там живёт. Нет, вообще она живёт в русской классической литературе, тут уж ничего не попишешь — несмотря на её людоедскую публицистику, писатель она серьёзной силы. Была, по крайней мере. Однако сделать жест против среды в данной среде — это кошмар-с.

Помню, в Париже наблюдал, как Татьяна Никитична нежнейшим голосом зовёт Рубинштейна за завтраком: «Лёвочка, иди к нам за стол!»

Как бы она звала Лёвочку, если бы рассказала нам про Майдан, «Правый сектор» и своё отношение к украинскому языку? Не пошёл бы к ней за стол Рубинштейн. Или пошёл бы, но с плохим, недобрым, утомлённым лицом.

Нет уж, лучше смолчать Татьяне Никитичне — так, возможно, решила про себя Татьяна Никитична.

А если кто-то спросит у неё напрямую об этом, она, естественно, скажет только про «имперскую слизь» и про «охлос», имея в виду, само собой, русскоязычный охлос. Про этот охлос — всегда можно, ему всё равно.

В эту смутную зиму сорок раз на дню приходится читать: «…русские хотят, чтоб их любили — а за что их любить?» Никакой проблемы нет в том, что о нас такое пишут.