— Что известно о водителе?

— Шутишь? Он рванул оттуда, как будто за ним черти гнались!

— Оставил девочку помирать?

Гурнов развел длинными, словно крылья цапли, руками. Он и сам здорово походил на птицу — высокий, костлявый, узколицый, с крупным тонким носом и близко посаженными глазами.

Взгляд Мономаха еще раз скользнул по телу незнакомки. Нет, уже не незнакомки: он знал, что ее зовут Яна. Наверняка где-то живут ее родственники — почему они не помогли, если она попала в беду?

— Какие вещи при ней были? — спросил он патолога. — Телефон?

— Опер тоже спрашивал, — кивнул Гурнов. — Не было телефона. Он мог выпасть из сумки на тротуар, а там кто-нибудь ему ноги приделал — народ попадается вороватый! Сумочку Мартынюк забрал. А вот это — нет, — и он, подойдя к шкафу, вытащил пластиковый пакет. Внутри оказались какие-то бумажки.

— Что это?

— Счета. За квартиру и за электроэнергию, кажется.

— Почему Мартынюк их не взял?

— Наверное, потому, что они не в сумке были, а в заднем кармане джинсов. Одежду он не затребовал.

— А как же экспертизы там всякие?

— Так а че тут «экспертировать»-то? — развел руками Гурнов. — Причина смерти очевидна!

— Опер сказал, там свидетели были, — вспомнил Мономах. — Может, кто-то номер машины запомнил?

— Может, и так, только водитель, если подумать, не так и виноват. Мартынюк сказал тебе, что девчонку толкнули под транспорт?

— Сказал… По-видимому, псих? Помнишь, в метро такой промышлял одно время, людей с перрона сталкивал под поезда?

Гурнов только плечами пожал.

— Мне показалось, Мартынюк меня подозревает, — продолжал Мономах.

— А как же! Им нужен виноватый, а ты — удобная кандидатура! Только вот кроме твоей визитки вас с жертвой ничто не связывает. Или я чего-то не знаю?

— Я все рассказал — и тебе, и Мартынюку. Я понятия не имел, что она пыталась со мной встретиться!

— Чудны дела твои, господи! — снова всплеснул длиннющими руками патолог. — Вот не встретил бы ты девчонку в электричке, не оставил бы ей визитку — и не пришел бы к тебе Мартынюк.

— Скажи еще, что и она бы жива осталась!

— Ты не виноват, но, не предложи ты ей помощь, она бы сюда не пришла, верно? А значит, могла бы избежать такой нелепой смерти!

— Или эта самая смерть нашла бы ее в другом месте. Что, если ее и в самом деле кто-то преследовал?

— О, теория заговора! — обрадовался Гурнов, зато Мономах напрягся: он невольно направил мысли приятеля в обожаемое им русло.

— Окстись, Иван, какой заговор! Скорее всего, девушку нашел ее собственный муж. Или сожитель.

— И сразу убивать? — возразил патологоанатом. — Да еще на глазах у десятков людей?

— А если предположить, что он ее не толкал?

— Как это?

— К примеру, хотел догнать, а она шуганулась — и в сторону. А там машина?

— Что ж, такое возможно, — неохотно согласился Гурнов.

Лицо погибшей выглядело спокойным — не то что тогда, в вагоне. На бледной коже явственно обозначились следы свежих синяков.

— Последствия аварии, — пояснил патолог, заметив, на что смотрит Мономах. — А вот эти — старые, — он провел тонким, узловатым пальцем по шее покойницы.