— Влечение… С самого начала? — спросила она притворно сладким голосом. — Это до или после того, как вы сбили меня с ног?

Вместо ответа искуситель поднял руку и стал водить пальцем вокруг ее полных губ. Саманта почувствовала себя в его власти. Кровь ее ускорила бег, дыхание стало прерывистым, на какую-то минуту ей даже показалось, что она теряет сознание. Но, всегда сдержанная, дочь Альбиона взяла себя в руки, глубоко вздохнула и продолжала:

— Как вы можете говорить о любовной связи? Ведь я даже не нравлюсь вам, вы меня презираете.

Он скривился.

— Я этого не говорил. Правда, я не одобряю стиль вашей жизни, но вы привлекаете меня больше, чем какая-либо другая женщина.

— Но я ничего не делаю для этого!

Она была в замешательстве.

— Именно поэтому, — он криво усмехнулся, — меня так влечет к вам. — Своими коротко стриженными волосами, — он положил руку ей на голову, и его пальцы слегка погладили ее локоны, — и неподходящей одеждой вы как бы показываете всему миру, что отвергаете свою женственность. Но ваше тело, ваши изящные руки и ноги, ваши глаза и то, что светится в них, ваши губы, которые просят, чтобы их поцеловали, — все это говорит совсем о другом.

— Как возмутительно… — начала она, но он не принял во внимание ее слабый протест.

— Это говорит мне о том, что у вас сильное женское биополе. И я хочу его исследовать.

Его рука спустилась ниже, палец нежно прошелся по ее шее — медленно, с остановками.

— О, Сэмми! — Его голос перешел в мягкое мурлыканье. — В уединении моей спальни я услышу, как вы кричите в самозабвении, трепещете в экстазе в моих объятиях…

— Нет! Никогда! — В отчаянии она оттолкнула его руку. — Никогда, говорю вам!

И, не обращая внимания на острые камни, кинжалами впивающиеся в босые ноги, она побежала по дорожке сада.

Вернувшись в свою комнату, Саманта бросилась на кровать, дрожа всем телом. Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем услышала стук в дверь. Девушка напряглась, но это была молодая горничная с подносом, который она поставила рядом с кроватью.

Саманта продолжала лежать, закрыв рукой лицо, пока дверь снова не закрылась. Ей показалось, она услышала звук поворачиваемого ключа. Девушка поднялась, бесшумно ступая по ковру, подошла к двери и нажала на ручку. Дверь не открывалась. Испуганная, она вернулась к кровати и села на край, прижав руки к груди.

На подносе оказалась чашка чая и тарелка маленьких миндальных пирожных. Она не могла есть — ее горло было так сдавлено, что от единственного глотка могла она подавиться. Но, может быть, чай оживит ее, даже избавит от панического ужаса?

Девушка посмотрела на себя в зеркало. Волосы огненным нимбом обрамляли смертельно-бледное лицо, которое словно сжалось, отчего глаза казались еще больше.

Что делать? Она здесь в ловушке, она — приманка для Роджера. Так сказал Рауль. И он собирается сделать ее своей сексуальной забавой. А она еще просила отпустить ее в Аликанте! Вот наивная! Да разве этот тип может освободить того, кого избрал объектом своей мести!

Гонсалес не был похож ни на одного человека из тех, кого она когда-либо встречала. Приятная на вид, смертоносная испано-мавританская смесь: с одной стороны — учтивый, культурный человек, с другой — варвар, безжалостный и жестокий. Она должна как-нибудь добраться до Роджера и ни в коем случае не допустить, чтобы он приехал сюда. Гонсалес никогда не поверит в его невиновность. И если ей удастся убежать, никакая сила не заставит ее вернуться к этому человеку.