Чарльз уставился на нее широко открытыми глазами и тихо сказал:

— Да, ты любила его…

— Больше жизни.

Молодой человек разрыдался:

— Я боюсь, Китти, о, я так боюсь! Отец ни перед чем не остановится. Пожалуйста, даже если ты меня не любишь, скажи, что согласна, иначе он тебя убьет, а я не смогу этого вынести. Пожалуйста, скажи ему, что согласна!

— Я лучше умру, — тихо сказала она, — и мы с Максом встретимся на том свете…

«Пойдем, баджи, я научу тебя летать…»

20

Сколько прошло времени, Китти не знала, но, наверное, немало, потому что земли в могиле заметно прибавилось. Огромная влажная, холодная груда мешала дышать, свободным оставалось только лицо пленницы. Вскоре в который уже раз раздался лязг замка, шаги, звук втыкаемой в грунт лопаты, и на Китти посыпалась новая порция земли, которая доставала уже до подбородка молодой женщины. Несколько комьев угодили в лицо, но Китти даже не могла пошевелить головой, чтобы сбросить их.

Сэр Гарольд опять склонился над могилой.

— Время истекает, — проговорил он. — Согласись выйти за Чарльза — и останешься в живых, иначе умрешь страшной смертью, которая навеки останется для всех тайной: я распущу слух, что ты погибла в Индии от лихорадки. Ну, я жду?

— Никогда! — собрав последние силы, прохрипела Китти.

— Что ж, дело твое, — ответил он с сожалением. — У тебя в запасе один час, потом я приду опять и повторю свой вопрос в последний раз. Если ответишь «да», будешь жить, если «нет»… сама знаешь.

Он ушел, и снова потянулись мучительные минуты. Лежа в своей жуткой могиле, Китти думала, что следующим звуком, который услышит, будет лязг замка, возвещающий о возвращении палача, который явится, чтобы окончательно похоронить ее. Земля забьет нос и рот, начнется удушье… «Нет, об этом сейчас нельзя думать, иначе страх сведет с ума», — решила Китти. Она боялась не смерти, ведь небытие сулило освобождение от страданий и встречу с Максом; агония, вот что пугало молодую женщину, и ожидание последних, самых страшных минут было невыносимо. Господи, скорей бы все кончилось!

Китти стала мысленно взывать к духу Макса, моля помочь ей, когда она будет пересекать последнюю черту. Она еще глубже погрузилась в свой созерцательный транс и вдруг ощутила незримое присутствие любимого, которое наполнило ее спокойствием и безмятежностью. Он пришел, чтобы спасти ее от страданий, пришел забрать ее с собой в благодатное небытие…

Скрипнула дверь, послышались шаги. Китти поняла, что настал ее смертный час, но переборола ужас, ведь ждать осталось так недолго — всего-то две, может быть, три минуты, и все будет кончено.

«Не думай об этом. Скоро ты окажешься на другой стороне, откроешь глаза и увидишь Макса, который ждет тебя, готовый обнять», — повторяла она про себя, как заклинание.

— Баджи…

Это был голос Макса. Китти с трудом открыла глаза — над ней в ореоле света склонилось лицо любимого, неясное, размытое, словно мираж, но, как всегда, прекрасное. Он услышал ее мольбу и пришел облегчить ей последние минуты, чтобы забрать с собой в лучший мир!

Ее глаза наполнились слезами, она улыбнулась, глядя на него с нежностью, и еле слышно прошептала:

— Я знала, что ты придешь…

— Молчи, любимая, я заберу тебя отсюда.

— Да, я готова… — Китти и сама не знала, произнесла ли она эти слова мысленно или вслух.

Он встал возле могилы на колени и стал разгребать землю вокруг ее головы.

— Брось, Макс, — шепнула Китти, — там, куда мы с тобой попадем, тело не нужно.