Они влились в сплошной поток машин на улицах Дугласа.

— Не стоило этого делать, — прервала наконец молчание Тори.

— Через несколько минут мы выедем отсюда, — ответил Джонатан, искоса взглянув на нее.

— Я не об этом. — Она махнула рукой в сторону машин и конных повозок. — Вы расстроены тем, что случилось, — объяснила она и ответ на его вопросительный взгляд, — а вечер безумного воскресенья придуман для того, чтобы радоваться.

Кто-то сердится и капризничает, а она должна терпеть! И ради чего? И вообще вся эта история казалась ей до безумия нелепой.

— Когда я в таком настроении, со мной не очень-то весело, — хмуро согласился Джонатан. — Извините, но вы появились так неожиданно, я играл на гитаре лишь для собственного удовольствия.

Она слегка улыбнулась:

— Мне кажется, я никогда раньше не слышала этой мелодии. А слова к ней есть?

По его застывшему взгляду она поняла, что снова вступила на запретную территорию. О чем вообще можно говорить с этим человеком?

— Если вы считаете, что я плохо играю, то вы еще не слышали, как отвратительно я пою! У меня вообще нет музыкального слуха! — Он избежал ответа на ее вопрос.

— По-моему, вы скромничаете, — отозвалась она спокойно.

Он повернулся к ней и усмехнулся:

— А мне кажется, что вы смеетесь надо мной, мисс Бьюкенен!

Она наконец поняла, что он шутит.

— Всего лишь делаю скромные попытки, мистер Макгвайр, — так же легко проговорила она. — Теперь направо, пожалуйста, поставим машину на одной из боковых улиц.

Но пришлось целых десять минут кружить по переулкам, пока они не нашли свободное место рядом с музеем.

— Ничего, пройдемся, — сказала Тори, и они отправились навстречу праздничной толпе

На главной улице они оказались в толпе, и Джонатан легко взял ее под руку.

— Если я потеряю вас сейчас, мне никогда не найти дорогу к машине, — объяснил он, заметив ее вопросительный взгляд.

— Если мы потеряем друг друга, помните, что мы припарковались около музея, — сказала ему Тори.

Но Джонатан не отпустил ее, его теплая ладонь приятно касалась ее обнаженного локтя. Толпа вокруг них становилась все теснее, и Тори понимала, что, если они не будут держаться друг друга, их разделят, но почему от его прикосновения так зачастил пульс? Почему жар поднимается к вискам и слабеют ноги?

Они остановились возле сетчатого батута, подвешенного над морем. Тори с облегчением высвободила руку. Некоторое время они со смехом наблюдали, как отчаянные смельчаки подпрыгивают и кувыркаются на огромной высоте. Вот один из них, не удержавшись, полетел вниз головой в море.

— Вы когда-нибудь пробовали это делать? — спросил он.

Тори покачала головой:

— Я люблю рисковать, но не до такой степени.

Джонатан тихо рассмеялся:

— Я так и подумал.

— Вы когда-нибудь пробовали английскую рыбу с чипсами? — повернулась к нему Тори.

— И рыба, и чипсы, конечно, местного производства? — спросил он. — А чипсами вы называете, кажется, жареную картошку?

Когда-то Тори попалась на глаза фраза: «Англия и Америка — это две страны, разделенные общим языком». Побывав в США несколько раз, она убедилась, что это действительно так.

— Правильно, — улыбнулась она. — И эти чипсы не имеют ничего общего с теми прозрачными ломтиками, которые делают у вас в Штатах. А рыба готовится в кляре. В ней море холестерина, — она наморщила нос, — но зато ужасно вкусно.

— Идемте туда, — Джонатан снова взял ее под руку.