— Так это ты, Том?

Он смотрит на меня и, кажется, ничего не понимает.

— Разрази меня гром! Ну и крепкая же голова у этого парня! — восклицает он.

— И не говори, — отвечаю. — Это оттого, что моя мать, когда была беременна мною, ела одни камни…

— Сейчас проверим!

Он подходит.

— Оставь его, — приказывает спокойный голос Фрэда.

— Оставить?! Сначала я ему так навешаю, как его еще никто не обрабатывал.

— Оставь! — настаивает Фрэд.

Фрэд стоит в дверях. Он элегантно одет в домашнюю куртку, его шею охватывает желтый шелковый платок.

— Еще чего! — протестует. Том. — Этот гад замочил Фенфена! — И добавляет: — Фенфен был моим корешком, и я очень любил этого клопа!

Я понимаю, что Фенфен — прозвище карлика. Понимаю я и еще много разных вещей. Например, то, что милашка Грета в очередной раз обвела меня вокруг пальца. Вне всяких сомнений, она позвонила этим типам, раз они знают о смерти карлика. Не могут же они из его отсутствия сделать вывод, что его убили, да еще именно я, тем более что пресса не писала о его смерти по той простой причине, что он еще лежит в шкафу моей комнаты, в чемодане. Если Грета им позвонила, то затем, чтобы отменить свою записку. Очевидно, она поручила этим двоим заставить меня признаться, где находятся компрометирующие ее пластинки, а потом свести со мной счеты… Неплохо придумано У нее редкая для женщины быстрота реакции.

Обо всем этом я успел подумать за долю секунды. Серым веществом я не обделен в отличие от некоторых. Толстый Том не теряет зря времени. Он закатывает рукава и отвешивает мне удар кулаком. Фрэд протестует.

— Не волнуйся, — говорю я Фрэду. — Раз твоему бульдогу хочется, чтобы я его сделал, он это получит… Позволь мне показать ему два-три забавных трюка, которые удачно дополнят красоту этого дебила.

Я становлюсь в боевую стойку и жду, когда Том возьмет на себя инициативу пойти в атаку. Он не тянет и выбрасывает прямой правой, который я парирую, как чемпион. Он злится и пытается провести серию ударов в лицо, но я выдерживаю натиск, надежно укрывшись за кулаками. Этот амбал здоров как бык, но быстро выдыхается. Я дожидаюсь, пока он немного устанет, а тогда отступаю на шаг. Его хук левой попадает в лестничные перила. Быстрый, словно молния, я дарю ему прямой в печенку, от которого он складывается пополам. Я поднимаю его новым прямым — левой под подбородок. Он пытается перехватить инициативу, но лучше бы ему пойти записаться в библиотеку. Теперь он мой, и я устраиваю себе маленький праздник.

Я гашу одну его зенку, потом разбиваю бровь. Течет кровь. Он ослеплен, и его кулачищи грузчика колотят воздух. Я жестоко смеюсь.

— Что ты на это скажешь, малыш? Разве я не чемпион?

Он выкрикивает ругательство. Я влепляю ему удар по губам — он выплевывает три зуба и валится на пол.

Массируя костяшки пальцев, я обращаюсь к Фрэду:

— Как думаешь, с него достаточно?

— На сегодня хватит, — соглашается длинный Фрэд. — Эй, Том, поднимайся!

Но Том не отвечает.

— Ему придется зашивать морду, если он соберется получить в Голливуде роль героя-любовника.

— Иди сюда! — приказывает мой собеседник.

Мы входим в маленькую комнату, скромно меблированную кроватью, столом и двумя стульями.

— Значит, ты умудрился выкрутиться, старина Фрэд?

— Как видишь…

— Как это тебе удалось?

— Представь себе, по ту сторону дыры в заборе стояли два солдата.