Я его перебиваю:

— Жмурик лежал случайно не перед четырнадцатым домом?

Вилан смотрит на меня так, будто я превратился в сиамского кота.

— Откуда вы знаете, шеф?

— От моего пальца. У него нет от меня секретов. Продолжайте, дружище.

Бросаю взгляд на Жизель. Красавица в восторге. Она считала, что такие приключения бывают только в книжках.

— Консьержка дома показала, что убитого звали Луи Дюран и жил он…

— На четвертом этаже, дверь слева, — шепчет Жизель.

Я разражаюсь хохотом. Она поняла, что к чему. Вилан ее как будто только что увидел и гипнотизирует своими вытаращенными зенками точь-в-точь так, как только что гипнотизировал меня. Когда по возвращении домой он расскажет обо всем произошедшем жене, та выплеснет ему в морду ведро холодной воды, потому что решит, что муженек надрался.

— Ну, дорогая, — подмигнув, говорю я куколке, — дай месье сказать.

Вилан пожимает плечами.

— Чего говорить, — ворчит он, — если вы все знаете лучше меня?

Мне не очень нравится, когда младший по званию начинает разговаривать таким тоном.

— Мы остановились на консьержке, — сухо напоминаю я.

Он краснеет и продолжает:

— Имя Луи Дюран меня не удивило: я решил, что вы не хотели называться своим собственным. Я велел перенести тело в квартиру, потому что сегодня на вечер немцы реквизировали все «скорые». Криминальная полиция сейчас должна быть там.

— Что дал первый осмотр?

Он машет рукой.

— Почти ничего. Выстрелов никто не слышал.

— Черт! Убийца стрелял через карман… — Я встаю. — Раз уж я здесь, будьте добры выдать мадемуазель и мне аусвайсы. Мне кажется, что мы задержимся на улице и после наступления комендантского часа, а оказаться в комендатуре у фрицев нам вовсе не хочется.

Он спешит исполнить мою просьбу.

— На будущее, когда окажетесь перед трупом, похожим на меня, посмотрите на его грудь, чтобы не ошибиться при опознании.

Я распахиваю рубашку.

— На моей два метра шрамов, от подбородка до колен. — И добавляю совершенно серьезным тоном: — Я так продырявлен, что дамы, дарящие мне свою благосклонность, просыпаясь наутро, думают, что спали с девяносто кило швейцарского сыра…

Я галантно подставляю свою руку Жизель, и мы выходим под ошеломленным взглядом Вилана. Ставлю деревянную ногу против канатной дороги, он уверен, что у меня уехала крыша.

Большинство людей таковы: стоит вам над ними подшутить, как они считают, что у вас в котелке ослабли пружины.

Глава 3

— Я никогда не видела убитых, — говорит мне Жизель.

— Тебя это пугает?

— Немного…

— Если хочешь, я могу отвезти тебя домой.

Она подскакивает.

— Ну нет! Я впервые попала в такое приключение и хочу пройти его до конца.

Когда я слышу, как девчонки несут подобную чушь, у меня начинает болеть грудь. Женщины все таковы: у них особый взгляд на жизнь, заставляющий их думать, что все происходящее в ней делается ради их прекрасных глаз. Если бы я послушался своего внутреннего голоса, то взял бы девочку под мышку и отшлепал ее! Но она оказалась способной смягчить меня одним только покачиванием своей замечательной попки…

Я вздыхаю.

— Слушай, красавица, я очень хочу, чтобы ты пошла со мной, но при непременном условии, что ты закроешь свой хорошенький ротик на висячий замок. Сыщики не любят отвлекаться на женскую болтовню.