— Уже без надобности! — гордо сказал Васинцов.

— Уважаю, даже завидую, — сказал полковник. — А я, признаться, к батюшке захаживаю.

Глава 8

ШАБАШКА

Они прикинулись бригадой шабашников, несли с собой инструменты, какие-то дурацкие трубы на плечах, мотки проводов. Шлепая одетыми в калоши валенками по раскисшему снегу, Васинцов зорко осматривался по сторонам. Пока ничего примечательного, обычный пригород Москвы за МКАД, где современные многоэтажки соседствуют с приземистыми деревенскими домиками за покосившимися заборами.

— Ничего не замечаешь необычного? — тихо спросил Васинцов. Юдин оглянулся по сторонам: на серые стены домов, на мусорные контейнеры, огороженные сеткой, наполненные уже, несмотря на ранее время, на спортивную площадку, окруженную такой же сеткой, что и помойка, видно, муниципальщики одновременно варили.

— Вроде все в норме, а что?

— Кошек нет и собак. Даже у помойки. И сизарей совсем мало. Странно как-то.

Кайметов шел впереди, он, пыхтя, волок голубой финский унитаз с бачком и каждому встречному кричал:

— Эй, уважаемый, возмы сантехник, нэдорого! Тыща всего!

Встречные улыбались, но товар не брали. Видно, в этой дыре финскую сантехнику считали непозволительной роскошью. Около колонки одна сердобольная женщина с ведрами остановилась и посоветовала:

— Милок, да тута никто и не возьмет такого. Это тебе к многоэтажкам надоть, тама народ побогаче, тама ремонты делают, евра, тама возьмут.

— Полные ведра, — подумал Васинцов, — хорошая примета.

Он принял у женщины ведра, несмотря на ее заверения, что она «еще баба крепкая, хоть куда», и направился к серым кубам общежитий.

— Издаля вы, работнички? — спросила женщина.

— Кто откуда, — неопределенно ответил Васинцов.

— То-то я смотрю, этот парень с вунитазом не иначе как татарин, красивый. А вот тому, со скулами, ты скажи, чтобы особо здесь не ходил. Нехорошее лицо у него, может, и добрый он человек, а побить могут.

Васинцов понял, что речь шла о Кориче:

— Да что ты, мать, он хороший парень, и работник отличный. А что, балуют у вас?

— Балуют, сынок, ой балуют. По ночам особо. А днем нет, днем ходи спокойно. Днем Господь свою благодать посылает. Вот и дом мой…

Васинцов внимательно оглядел серый склеп с бойницами окошек, некоторые из которых были заколочены досками.

— И что, давно у вас воды нет?

— Так как комбинат закрылся, так и отключили. Иногда дают часа на два, чтоб трубы, значит, не промерзли. Хорошо хоть свет есть. Лесков из градоуправы приезжал к нам, посмотрел, за голову схватился, обещал все наладить, нас в новое жилье переселить. А потом забыл, наверно, мы ж — не Москва, мы ж — «за кольцом». А немцы, что комбинат купили, сначала покопались, ям поразрыли и сказали, что эти дома сносить надо на хрен вместе с комбинатом. Так и живем. Может, чайку попьете? У меня хороший чай, индийский, еще от старых запасов осталось.

Конечно, женщина предлагала скорее из вежливости, но Дзюба тихо свистнул, указав на стайку подростков, шмыгнувших внутрь барака. Васинцов подумал и неожиданно согласился.

— Матушка, а нельзя ли у вас на время инструменты оставить, мы бы заплатили…

Женщина поджала губы, по всему было видно, лишние деньги ей совсем не помешали бы, но с последнего торка прошло совсем немного времени, и она сказала:

— Какие уж деньги, так оставляйте.