– А платье у вас в бутике купила, – тут же доложила она. – У вас столько всякой красоты. Накупила косметики, продавщица посоветовала какой. Такая любезная.

Когда к столику подошел Хельмут, Элизабет, забавляясь, следила за лицом Мин: сесть за их столик разрешалось только по специальному приглашению. Этот нюанс от миссис Михан ускользнул. Мин могла бы оправить ее и пересадить за другой столик, но миссис Михан занимала самое дорогое бунгало на Спа, покупала все, что попадалось на глаза, и обижать ее было бы глупо.

– Вы очаровательно выглядите! – Губы Мин тронула натянутая улыбка. – Завтра я лично помогу вам выбрать еще платья.

– Вы такая любезная! – Эльвира играла со своей брошью. Она повернулась к Хельмуту. – Барон, я еще раз прочитала вашу рекламу. Ту, в рамке, в бунгало.

– Вот как?

Интересно, это просто игра воображения Элизабет, или Хельмут и вправду чуть подобрался?

– Позвольте вам сказать, все, что вы пишете про курорт, – истинная правда! И до чего красиво!

«Через неделю жизни тут вы будете чувствовать себя свободно и безмятежно, как бабочка, парящая на облаке!»

– Да, что-то в этом роде.

– Но вы ведь сами сочиняли? Вы мне так говорили?

– Нет, я только помогал. Мы обращались в специальное агентство.

– Чепуха, Хельмут! Миссис Михан реклама явно понравилась, и она согласна с ней. Да, миссис Михан, мой муж – натура творческая. Он сам сочиняет ежедневные приветствия для гостей, и десять лет назад, когда мы преобразовали отель в курорт, реклама агентства ему не понравилась, и он переписал все сам. Реклама завоевала много призов, поэтому мы и повесили по экземпляру в каждое бунгало.

– Она конечно же привлекает сюда всяких знаменитостей, – заверила Эльвира. – Вот бы мухой на стенке стать, чтоб услышать их всех… – Она засияла улыбкой. – Или бабочкой, парящей на облаке!

Они лакомились низкокалорийным муссом, когда Элизабет осенило, до чего же ловко Эльвира выкачивает информацию из Хельмута и Мин. Они рассказывали ей истории, которые даже Элизабет никогда не слышала: об эксцентричном миллионере, который на день открытия курорта прикатил на велосипеде, а его «роллс-ройс» величественно ехал следом; про то, как присылали специальный частный самолет за бриллиантовым украшением, забытым одной из четырех жен шейха на столике у бассейна…

И когда уже все выходили из-за столика, Эльвира напоследок спросила:

– А кто был у вас самым-пресамым интересным гостем?

Без колебаний и даже не обменявшись взглядом, в один голос оба ответили:

– Лейла Ла Салле.

Почему-то Элизабет вздрогнула.

Ни на кофе, ни на музыкальную программу Элизабет задерживаться не стала. Добравшись до своего бунгало, она тут же позвонила Сэмми. Трубку не брали. Недоумевая, Элизабет набрала номер приемной.

В голосе Сэмми, когда ответила на звонок, слышались нетерпение, взволнованность.

– Элизабет, я чуть в обморок не грохнулась, когда Мин сказала, что ты здесь. Нет-нет, со мной все в порядке. Я здорова. Сейчас зайду.

Через десять минут Элизабет распахнула дверь и обняла хрупкую женщину, страстно преданную Лейле, делившую с ней последние десять лет ее жизни.

Сидя друг напротив друга на одинаковых диванах, они рассматривали одна другую. Элизабет поразило, как сильно сдала Дора.

– Знаю, знаю, – грустно улыбнулась Сэмми, – Совсем неважнецкий у меня вид.

– Да, Сэмми, не совсем хорошо ты выглядишь. Как у тебя дела?

– До сих пор чувствую себя виноватой, – пожала плечами Сэмми.