Таниному приезду Артемка всегда рад: она играет с ним в настольный хоккей, читает ему книжки, гуляет в лесу и даже ловит на лужайке мяч, когда Артемка изображает крутого футболиста. А няня, хоть и делает то же, что и Таня, все равно Артемке не нравится: улыбается няня так, точно во рту у нее кислый лимон или даже гвоздь.

— Кстати, я тебе машинку привезла, — вспоминает Таня, когда они уже пообедали и раскачиваются в креслах на террасе.

Жаркие запахи потихоньку отступают, но не свежий ветерок сменяет их, а какая-то пыльная и ровная теплота, окутанный которой Артемка начинает капризничать.

— У меня сто таких машинов! — хнычет он. — Лучше бы купила мне снегоход!

— У Тани денег нет, — усмехается Кира, — она бедная.

— Пусть ей дядя, который ее муж, купит!

— Нет, у нее никакого мужа, она живет одна со старенькой мамой.

— А…

— На тебе новый американский мультик, иди, поставь! — Кира протягивает Артемке коробочку с DVD-диском и тихо предлагает Кире: «Пойдем, покурим!»

— А хоккей? — Артемка ее тихие слова услышал. — Не хочу дивидишку! Хочу хоккей! И папе скажу, что ты куришь!

— Не мусульманин, а не разрешает мне курить, — говорит Кира Тане, вздыхая. — Не выносит, когда от меня пахнет сигаретами… Приходится «Гуччи» прыскать в рот…

— Не пущу тебя курить! — Максимка хватает Киру за джинсовую штанину и держит.

— Пусти!

— Не-ка!

— Кому говорят!

— Не-ка!

Тогда Кира с силой вырывает штанину из его кулачков, а его самого ловко отшвыривает.

— Противный стал! Весь в свекровь!

Они выходят с Кирой в сад, который сама же Кира, пройдя курсы ландшафтного дизайна, украсила камнями и прячущимися за ними разноцветными гипсовыми гномами в красных и синих колпачках, а в центр беседки, причудливо обвиваемой зеленью, посадила зеленого мраморного дракона.

Дым от сигарет затуманивает морду дракона.

Прибегает Артемка.

— Есть хочу-у!

— Чтоб ты провалился! — Кира гасит сигарету в мраморной пепельнице, стоящей у драконьих лап. — Завтра нянька приедет — сдам тебя, наконец! Беги в столовую, мы сейчас придем!

Артемка подпрыгивает и, стегая прутиком кусты, убегает в дом.

— Ой, а это что? — Таня тоже гасит окурок, и взгляд ее падает вниз, под драконьи лапы. — Мышеловка?

— Ага, — Кира зевает.

— Только бы Артемка не увидел!

— Ты точно прибабахнутая, блин! Мы ж не на розовом облаке живем!

— Мам! — кричит Артемка с террасы. — Иди скоре-е-е-ей! Папин джип! Папа!

Таня возвращается домой на электричке, покачивается, дремлет. Вагон полупустой, субботний вечер, все едут на дачи, а только она — обратно. Колеса устало стучат, размеренно и глухо, как старый будильник тикают, потом вдруг начинают стрекотать, как кузнечики в траве, стрекочут, стрекочут, и внезапно окно, вытянувшись мордой дракона, вырывается из цепких зеленых стен и уже машет над Таниным лицом разноцветными крыльями…

— Не плачь, Таня, — шепчет ей во сне Артемка, — не плачь, я вырасту и возьму тебя к нам жить.