Грейс колебалась, давать ли агенту Бишопу информацию, которую он запросил, но вспомнила инструкцию, переданную шерифом, во всем помогать приезжим экспертам.

— Она у Тима, в школе карате на Мейн-стрит. Вы мимо не пройдете, заметите сразу.

Грейс Рассел была не из пугливых, но этот агент ФБР наводил на нее трепет. Может, виной тому были его странные, почти белесые зрачки, взгляд которых, однако, пронзал ее насквозь, или его зловещий шрам, искореживший левую сторону лица и намекавший на двойственность натуры этого человека. Одна половина — сплошное совершенство, другая — вся в изъянах от пережитых драм, горьких неудач и ошибок. С чисто женской точки зрения, он показался ей достойным жалости. Ведь без этого шрама он был бы внешне умопомрачительным парнем, однако немногие мужчины с таким безобразным физическим недостатком могли бы сохранить в полной мере свое мужское обаяние. В то же время шрам придавал ему слегка угрожающий вид, что, несомненно, действовало на женский пол возбуждающе.

— Школа карате? Открытая по воскресеньям? — Тон Бишопа был безупречно вежлив, на лице отсутствовало какое-либо выражение, но у Грейс возникло неприятное ощущение, что он буквально считывает, как с экрана монитора, ее мысли.

— Официально — нет, но некоторые ученики Тима иногда тренируются там и по воскресеньям. Шериф Найт обычно использует часть своего перерыва на ленч.

Произнося эти слова, Грейс размышляла о том, почему такой красивый мужчина не позаботился о гом, чтобы как-то притушить, упрятать свое уродство, единственное, что портило его внешность. Ведь современная пластическая хирургия способна творить чудеса, а он будто нарочно выставляет свой изъян напоказ. Это ставило бедную Грейс в тупик.

— Спасибо, миссис Рассел, — кивнул Бишоп.

Чтобы прочитать все, о чем она думает, ему не потребовалось даже прикасаться к ней. Он оставил ее в некотором недоумении и раздумьях по поводу шрама — когда и как он его заработал. Эти гадания и сочувствие к собственной персоне стали для него с годами привычными.

Грейс была права, сказав, что мимо он не пройдет. Призы и награды в витрине сразу привлекали внимание и уже только потом неприметная вывеска «Школа карате Тима Скиннера». Бишоп некоторое время потратил на созерцание незнакомого ему имени на табличке, потом пожал плечами и вошел.

Он оказался в просторной комнате, где шестеро учеников в возрасте от восьми до шестнадцати, разбившись на пары, занимались под наблюдающим оком инструктора. Никто не обращал на Бишопа внимания, и он прошел вдоль стенки к полуоткрытой двери, ведущей в другое, меньшее по размеру помещение.

Там занималась еще одна пара, оба босые и в белых одеяниях, как принято в карате. Мужчина приблизительно сорока пяти лет двигался так умело, что вряд ли кто-то мог противостоять ему. Миранда, однако, могла.

Исключительным чувством равновесия и абсолютной концентрацией она компенсировала меньшую массу и мускульную силу, а также брала быстротой и проворством, которое словно гипнотизировало противника и заставляло его все время приплясывать на цыпочках.

Бишопа не удивило ее искусство и черный пояс вокруг талии, хотя он знал, что Миранда начала обучаться карате только восемь лет назад. Он смотрел на нее с порога, не выдавая своего присутствия, но сразу заметил в ней перемену, как только она почувствовала, что он здесь.

Ее плечи напряглись и голова чуть дернулась в его сторону. Затем ее партнер двинулся вперед, готовясь к удару взметнувшейся вверх ногой, и все ее внимание переключилось на оборону.

Бишопа раздражало, что Миранда чувствовала его даже сквозь свою броню, а он не мог добраться до нее. Когда-то он способен был ощущать ее даже на большом расстоянии, улавливать ее настроение, разделять с ней боль, страх и волнение.