— Ладно, Жигунов. Вас только что возили в больницу. Вы всех опознали?

— Всех... Только Дергачев-то не в больнице... Он в... морге. А в больнице его жена, отец и Свирин, о котором я вам говорил, он в ремонтно-строительном управлении работает, тихий мужичок такой... Жена ушла, девочка тоже того... Без должного уважения к нему относятся.

— Итак, уточняем... Ваш отец — Жигунов Александр Петрович. Его квартиранты — Дергачевы, Елена Андреевна и Анатолий Игоревич. Работник РСУ — Свирин Владимир Николаевич. Всех назвал правильно?

— Вроде всех...

— Что вы думаете о пожаре?

— А чего о нем думать... Беда стряслась. Выпили лишку, огонек уронили... Бывает, что ж теперь руками разводить. Я так понимаю.

Жигунов был насторожен, видно, опасался, не задаст ли следователь каверзный вопрос, не уличит ли в чем, заранее злился оттого, что не верят ему, перепроверяют. А Демин думал над другим — неужели Жигунов не знает, что Дергачев убит, что его отцу, да и другим не столько от огня досталось, сколько... Во всяком случае, большой печали в его глазах незаметно.

— Вы женаты? — спросил Демин.

— Женат.

— В общежитии живете?

— Ну? — Демин почувствовал, как Жигунов напрягся, где-то рядом была его болевая точка, он ждал какого-то вопроса и опасался его. — Когда поженились, дома какое-то время кантовались. А потом комнату дали.

— Почему же от отца ушли?

— Не сошлись они, жена моя и отец. И хватит об этом. Чего копаться? Никакого отношения все это ко вчерашнему делу не имеет. Замнем для ясности. Не желаю я на эту тему говорить. Вот с кем пил вчера, что пил, сколько и чем закусывал — спрашивайте. А бабу мою не трожьте.

— Как хотите... — Демин полистал уже заполненные бланки протоколов, искоса наблюдая за Жигуновым, он видел, что тот, словно окаменев, сидел без движения, словно бы сжавшись. — Видите ли, Михаил, дело в том, что мне, очевидно, придется все-таки поговорить с вашей женой...

— На кой?! Спрашивайте у меня, чего ее по вашим коридорам таскать?!

— Я вижу, вы что-то скрываете... Давайте сразу договоримся, о чем я не должен у нее спрашивать, что я не должен ей говорить, чтоб вас не подвести, а?

Жигунов подозрительно посмотрел на Демина, прикидывая, видимо, можно ли ему довериться.

— Ну, хорошо... Одна просьба будет... Не говорите ей, что я вчера был у отца, пил с ним... Общался... Не надо. Вот и все.

— Она запретила вам ходить к отцу?

— Да нет же, нет! Сложнее все, неприятнее... Нелады у них. Всерьез нелады, хуже не бывает. И если она узнает... Ну, получается, что вроде я ходы к нему ищу, на поклон пошел... А она против. Вот так примерно.

— Хорошо. Договорились. Если же она об этом узнает от кого-то другого — моей вины тут не будет. А о том, что вы были у отца, о пожаре известно многим людям, вся улица знает, соседи.

— Вообще-то да, — уныло согласился Жигунов. — Я как-то не подумал... Заклинило маленько... Перебрал, явно перебрал вчера. Все думал, потолкую, объяснимся... В общем, объяснились. Лучше не бывает.

Ушел Жигунов. По коридору простучали его частые шаги. Демин услышал, как хлопнула входная дверь, а он сидел над плотно исписанными бланками протокола и видел и не видел их. Он чувствовал, как его втягивает в чужие судьбы, в напряженные отношения людей, в водоворот их жизни.