– Оставьте при себе вашу болтовню. Но если пришли сообщить мне, что я свободна, можете говорить.

– Да я был бы счастлив навсегда проводить вас из своего дома, – сказал он, глаза его при этом горели дьявольским блеском. – Скажите мне то, что я должен знать, и дело сделано.

Она снова усмехнулась. Да она не могла сказать ему ничего толкового, даже если хотела бы. Флинна, если он что-то соображает, наверняка уже и след простыл. Ей пришлось бы приложить усилия, чтобы разыскать свою шайку. Даже если она сказала бы, где они, чтобы этот богач смог найти свое чертово кольцо, то думала бы о том, что могло произойти, если бы этот богач узнал в Саймоне того, кто ударил его по голове.

Кроме того, ей здесь неплохо. Она больше не боится, что ее обвинят в грабеже или убийстве. Рано или поздно она выберется отсюда. А сейчас что проку отвечать на его вопросы.

По выражению ее лица Дэвид понял, что из нее больше не вытянешь ни слова. Он откинулся на стуле, не скрывая своего разочарования.

Он вытянул больную ногу.

– О Господи! Опять вы молчите. Ну почему? Я, видимо, сказал что-то не то, или забыл сказать что-то важное, или не сказал того, что должен был сказать.

Дэвид уловил какое-то движение с ее стороны.

– Видимо, так. Я уже привык к тому, что женщины меня не понимают. Я не умею обращаться с ними. Очень бы хотелось научиться.

Все было съедено. И хотя она еще стучала ложкой по тарелкам и чашкам, он был уверен, что она слушает его.

– Вы бросили мне вызов, – продолжал Дэвид. – Мне нетрудно втянуть даму в беседу. Но вы, моя дорогая, какая-то бесчувственная. Не улыбаетесь, не смеетесь, все время молчите.

– Идите вы…

– Зачем же грубить? Женщина должны быть вежливой. Что мне делать?

Ее лицо пылало, но она не поднимала глаз от подноса.

– А что, если держать вас на хлебе и воде, пока вы не назовете свое имя?

Она взглянула на него встревоженно и испытующе. Тут Дэвид понял, что именно на хлебе и воде она прежде и жила. Это ей не понравится, но и не сломит ее.

– Нет, это неподходящий способ обращаться с леди, – сказал он, не меняя тона. – Может, если я соблазню вас… – Он улыбнулся. – Я люблю искушать дам. Надо будет об этом подумать. – Он наклонился вперед, поставил локти на край стола и улыбнулся ей. – Поговорите со мной, миссис Грей, – тихо произнес он. – Так или иначе, я заставлю вас.

Она посмотрела на него, прищурившись. В ее взгляде были гордость и непокорность. Она бросила ему вызов, он бросил вызов ей, только в более вежливой форме. Между ними шел поединок. Она не шевельнулась, только проводила его взглядом, когда он поднялся и покинул комнату.

Дэвид машинально запер дверь, в мыслях перебирая все возможные способы заставить даму думать по-своему – это, возможно, был его единственный талант. Если он не сможет с ней справиться до конца недели, то неделю не будет пить.

Вивьен села в кресло. Ее колени дрожали. Все менялось к худшему. Нужно было догадаться, что он не будет ее так кормить и ждать целую вечность. В нем энергии хоть отбавляй. Чудо, что он не трогал ее почти неделю.

Соблазнит… Чго он имел в виду? Она отлично знала, о чем он думает. Она и раньше видела такой взгляд у мужчин. Ну не совсем такой. Таких мужчин она раньше не встречала. И боялась того, что может произойти, если он попытается ее соблазнить.

Вивьен нервно погладила ладонями плечи, еще раз оглядев комнату. Ничего здесь не изменилось. Она все еще заперта за толстой дверью в комнате с прочно вставленным окном и двумя этажами внизу. Из окна Вивьен выпрыгнет лишь в том случае, если придется вступить в схватку с похитителем.