Тамара кивнула.

— Я тебя понимаю. Мне тоже не понравилось бы, если бы за моей близкой подругой ухаживал некто подобный, но во всех остальных отношениях Рома кажется безобидным. И работать с ним довольно приятно. В отличие от Вероники, он реагирует на критику безболезненно, легко соглашается повторить ту или иную сцену, иногда по десять раз кряду. Правда, и после десяти раз результат, бывало, оставлял желать лучшего, но тут уж винить его сложно. По крайней мере, с ним не надо обращаться, как с фарфоровой вазой…

— Это ты на Веронику намекаешь?

— Да. Она ужасно расстраивалась после любого замечания. Мы то и дело прерывались, чтобы ее утешить. Поэтому Сурену пришлось пойти на хитрость. Он останавливал репетицию и обрушивал гнев на кого-то еще, а к Веронике обращался как бы между прочим, мягко так, без нажима. Дескать, с твоей-то игрой все в порядке, но вот есть один маленький недочетик. И показывал ей, как надо. Наверное, не меньше ста раз прокрутил каждую сцену с доньей Марией. И с доном Карлосом тоже. Вот так и проходили наши репетиции. В конце концов Сурен все же добился от Вероники с Романом приличной игры и назначил день премьеры.

— Я бы не назвала игру Вероники и Романа приличной.

— Ну, в последний раз они действительно не блистали, но это, скорее всего, от волнения. Ведь они впервые играли в присутствии зрителей. Мы тоже нервничали, хоть и не новички. Сами понимаете, открытие театра, новая пьеса, через несколько дней премьера… Господи, неужели теперь ничего этого не будет!

Тамара снова спрятала лицо в ладонях. Я помолчала, потом осторожно дотронулась до ее плеча.

— Прости, что пристаю к тебе со своими проблемами. Тебе сейчас, конечно, не до этого. Вы с Людмилой были близкими подругами, да?

— Я любила ее, как сестру. Мы прожили в одной комнате три года и делились всем, начиная с одежды и кончая девичьими секретами. Правда, потом я вышла замуж, переехала к Саше, родила Настю, и мы с Люсей немного отдалились, но все равно и она, и я знали: случись что, и каждая из нас немедленно придет на помощь. А теперь… как же я буду без нее?

— У вас с Сашей нет других друзей?

Тамара покачала головой.

— У меня есть приятельницы: девушки с работы, бывшие соученицы, соседка Ася, с которой мы выгуливаем детей и подменяем друг друга, если кому-то нужно отлучиться. А у Саши — никого. Ты ведь видела его, Варвара. Он у меня стеснительный, замкнутый молчун. Ему бы целыми днями ковыряться в своих схемах, а общение с людьми для него — мука.

— Как же вы с ним познакомились? Ты — филолог, он — технарь, к тому же еще и необщительный…

На ее лице мелькнула улыбка.

— Чистая случайность. Мама вывезла его на Волгу отдыхать, и они сняли у нас комнату с верандой. Сначала Саша сразил мою маму, починив наш телевизор, от которого отказались все ремонтные конторы, а потом покорил и меня — трепетным и очень выразительным молчанием во время романтических прогулок по городу.

— Слушай, ты извини, что я обо всякой ерунде, но раз уж об этом зашла речь, не дашь ли ты мне Сашин рабочий телефон? Понимаешь, у меня монитор время от времени начинает мигать, возила его в мастерскую — без толку. А Саша у тебя, видно, настоящий умелец. Может, отвезу ему при случае эту штуковину.

— Зачем тебе тащить такую тяжесть? Давай я его попрошу, он сам к тебе подъедет.

— Нет, спасибо, я лучше сама. Ему сейчас и без меня забот хватает. И потом, у меня принцип: деловые отношения со знакомыми должны быть сугубо официальными, иначе возникает ненужная неловкость при оплате.

— Ну, как скажешь. — Тамара продиктовала телефон. — Фирма называется «XXI век».