Завтрак прошел в тягостном молчании, причем ели мы на веранде, потому что беседку предстояло после нашествия этих незваных посетителей еще как следует отмыть и продезинфицировать – мало ли какая зараза у них водится, да и вшей с блохами и клопами тоже исключать было нельзя – хорошо еще, что на даче у нас есть химикаты и опрыскиватель. Привлекать к этой работе Сашку мне было стыдно – ведь это я, поддавшись на уговоры Артамоновой и Крякова, подписала этот, будь он неладен, протокол о намерениях, а значит, сама и поспособствовала появлению столь наглых бомжей. Но муж, надо отдать ему должное, ничем не попрекнул меня, а сам взялся за эту довольно тяжелую работу, а я занялась посудой, которую решила не только хорошенько отмыть, но еще и прокипятить от греха подальше.

Покончив с посудой, я вышла в сад, чтобы присоединиться к мужу и помочь ему. Работая, мы невольно видели, как бомжи сновали по поселку и честно отрабатывали полученные от Крякова деньги, собирая мусор в большие черные мешки и оттаскивая их в сторону леса. И тут с той стороны повеяло такой едкой вонью от горящего пластика, что невозможно было дышать, а за запахом последовал и страшный черный дым, который, как грозовая туча, наползал на наш поселок.

– Неужели они собираются сжечь там весь мусор? – в ужасе спросила я.

– А ты что, рассчитывала, что они его в город повезут? – хмыкнул муж.

– Но неужели ничего нельзя сделать? – чуть не плакала я.

– Пойду посмотрю, – сказал Сашка и ушел.

Я же, сцепив зубы, продолжала поливать беседку дезинфицирующей жидкостью, запах которой мне всегда был неприятен, но сейчас воспринимался как хорошие духи – как говорится, все познается в сравнении.

– Они развели костер за забором нашего поселка, – сообщил, вернувшись, муж. – То есть на оккупированной врагом территории. Сделать ничего нельзя – ведь общее собрание решило отдать ее Крякову в пользование, так что сейчас он там хозяин.

– Чтоб ему, паразиту, самому этим воздухом дышать! Причем всю оставшуюся жизнь! – не сдержалась я.

Сашка опять-таки ничего не сказал, а забрал у меня опрыскиватель и принялся поливать беседку.

– Добрый день! – раздался вдруг из-за забора голос Максима Парамонова, которого мы с мужем звали между собой Мажор за его вечно веселый, частенько и без всякой видимой причины, вид. – Чем это так воняет? Вашими химикатами?

– Нет, Максим! – вздохнула я. – То есть химикатами, но не нашими. Это горит пластик!

– У кого-то пожар? – встревожился он.

– Да нет! Это бомжи мусор жгут, – объяснил ему Сашка.

– Это еще что за новость? – удивился он.

– Так ты ничего не знаешь? – воскликнула я, и мы с мужем на два голоса быстро ввели Мажора в курс дела, а потом я сказала: – Если этот дым и перспектива постоянного соседства с бомжами тебя беспокоят так же, как и нас, то давай вместе думать, как нам противостоять этому произволу.

– Искренне сочувствую вам, но лично мне это по барабану, потому что я сюда ненадолго за вещами заехал, – объяснил он. – Я со своей девушкой собираюсь все лето на курорте провести, так что ничем помочь не могу!

Развернувшись, он пошел к себе на дачу, а мы с мужем удивленно переглянулись.