— У нас еще колбаса есть, и омлет можно поджарить. Будешь?

— Спасибо, Яна, не надо. Я уже сыт.

— Это обнадеживает. Слушай, а когда ты последний раз обедал?

— Давно. Они, по–видимому, считали, что кормить меня не обязательно.

— Мило.

Покончив с тарелками, я предложила Владу пройти в комнату. Мне не терпелось услышать, что же с ним произошло. Вскоре мы уже сидели в гостиной, удобно устроившись в мягких креслах, и Влад рассказывал о своих злоключениях.

— Самое скверное, что к этим людям привел меня мой отец. После этого его поступка, я критически проанализировал всю свою прежнюю жизнь и понял, что с самого начала все складывалось довольно странно.

У моего нового приятеля была довольно необычная манера выражать свои мысли, слишком умная и взрослая, как будто он был профессором и читал лекцию. Вообще, он казался старше своих лет и ничуть не походил, к примеру, на моих одноклассников – беззаботных оболтусов, у которых главными проблемами было «закосить» школу или подшутить над нашей классной руководительницей.

— Тогда рассказывай по порядку.

— Придется. Может быть, тогда ты ощутишь ту необычную атмосферу, в которой я жил. Впрочем, раньше она не казалась странной… Я очень хорошо помню свою маму, хотя она умерла, когда мне было пять лет. Погибла в автокатастрофе… – Влад достал из–за пазухи маленькое фото. – Вот… Это она, я и Роман, мой брат. Он старше меня на два года. Я в последний момент взял эту фотографию, когда почувствовал, что все кончается…

Он протянул маленькое фото, одно из тех, что носят в бумажниках любящие отцы семейства. На нем было трое: молодая, светловолосая женщина, настоящая русская красавица, такой же белобрысый пацан лет пяти, а между ними черноволосый кучерявый малыш с глазами в пол–лица, как я поняла, сам Влад. Внешне он абсолютно не походил ни на брата, ни на мать. Мне не удалось как следует рассмотреть изображение – Влад стремительно выдернул у меня из рук драгоценное для него фото.

— Это единственное, что осталось. Потом отец женился на другой женщине.

— И она стала злой мачехой?

— Точнее, никакой. Нашим с братом воспитанием занимался только отец. Ромке он позволял делать все, что заблагорассудится, а на меня очень давил. Например, я любил гонять мяч, а он злился, говорил, что это не мое дело и вместо футбола отвел заниматься конным спортом.

— Тоже неплохо.

— Да, мне нравится. Я даже выиграл несколько соревнований. А еще мне пришлось заниматься плаваньем и фехтованием, тоже по его настоянию.

— Некоторые родители, хотят, чтобы их дети были чемпионами по всем направлениям.

— Понимаешь, Яна, я вряд ли сумею выразить словами это ощущение, но отец будто заставлял меня жить по особому плану, и все, что выходило за эти рамки, очень жестко пресекалось. Как с футболом или компьютером. Меня увлекала информатика, а отец категорически запрещал ей заниматься, вместо этого пичкал историей и языками. Скажи на милость, зачем мне латынь или старославянский?

— А ты их знаешь?!

— Да. И еще несколько европейских языков. За исключением английского – его мне тоже знать не положено.

— Странно. Но у каждого свои методы воспитания.

Я искоса посмотрела на позолоченные, под старину часы. Минут через пятьдесят мама должна была придти с работы, а пол в комнатах еще не был вымыт и даже мусор не отправился в мусоропровод.

— Я тебя задерживаю? – перехватив мой взгляд, Влад порывисто встал, направился к двери. – Ты не обязана это слушать, прости.

— Подожди!

Этот парень слишком сильно на все реагировал – темпераментно, молниеносно. Его вполне можно было назвать «взрывоопасным».