Только через милю с лишним Тид позволил себе расслабиться, пожать плечами и даже сочувственно улыбнуться. Сочувственно самому себе и Деннисону. Да, похоже, Раваль говорил весьма убедительно. Даже слишком убедительно. И та небрежная уверенность, с которой он высказывал свои откровенные угрозы, была направлена прежде всего на то, чтобы надломить его, Тида Морроу, уже сейчас. Морально и психологически. Как же он точно рассчитал время, чтобы в нужный момент «вбросить» Фелис Карбой! На такое способен разве что человек, хорошо знакомый с законами и внутренними нюансами человеческой психологии. Той же самой цели предназначалась также и отвратительная демонстрация хозяйской власти над ни в чем не повинной девушкой...

Впрочем, к моменту, когда Тид подъехал к городской мэрии, к нему уже практически полностью вернулась его обычная уверенность в себе.

Мэрия располагалась в приземистом здании из желтого кирпича и крупнозернистого песчаника с четырьмя двухэтажными колоннами на фронтальной стороне. Прямо перед ним была разбита небольшая травяная лужайка, до неприличия захламленная обрывками использованной бумаги, обертками и прочим мусором, посреди которой широкая асфальтовая дорожка вела к обшарпанным ступенькам центрального входа; за зданием узенькая крытая тропинка соединяла мэрию с центральным полицейским участком.

Тид вошел внутрь и неторопливо пошел вверх по обшарпанной лестнице на второй этаж – громкий цокот каблуков на металлических подковках, едкий запах зеленого раствора для мытья полов... «Монетный двор Лонни Раваля» – так любили иногда называть здание мэрии все знающие старожилы. И самым лучшим его символом были протертые до блеска штаны второсортного юриста. Статуя правосудия здесь, как и положено, была слепой, с завязанными глазами, но без весов в руках. В Дероне она, одетая в засаленную тогу, лежала на спине в главном холле центрального входа, и служащие мэрии по известным только им причинам делали все от них зависящее, чтобы она навсегда осталась именно в этом, а не в каком-то другом положении.

Навстречу ему по лестнице спускались три еще совсем молоденькие девчушки. Они звонко цокали высокими каблучками-шпильками и, громко смеясь и перебивая друг друга, обсуждали, как провести предстоящие выходные. Увидев Тида, одна из них тут же прекратила смех.

– Тш-ш-ш! – предупредила она остальных.

– Доброе утро, мистер Морроу, – дружно пропели девушки.

– Доброе утро, – невольно улыбнувшись, ответил он и, когда они были уже в самом низу ступеней, сам не зная почему, обернулся.

Девушки тоже, остановившись, глядели в его сторону...

Прежде всего Тид прошел через свой кабинет в приемную офиса Деннисона, где его секретарша и верная помощница мисс Андерсон, почтенная дама болезненного вида, с землистым цветом лица, спокойно раскладывала на своем столе только что поступившую почту.

– Он там? – кивнув ей вместо приветствия, спросил Тид.

– Да, и уже спрашивал про тебя, Тид, но сейчас у него комиссар Колвиц.

– Хорошо, мисс Андерсон, звякните мне, пожалуйста, сразу же, как только он освободится.

Тид вернулся к себе в кабинет и сел за стол. Протертый почти до дыр зеленый коврик; один из двух оконных вентиляторов давным-давно куда-то исчез, а второй был окончательно и безнадежно сломан; высокое, убогого вида стальное бюро с выдвижными ящиками; забавный, но совершенно неуместный календарь на стене – «Похороны на любой кошелек»; пепельница внутри резиновой автомобильной покрышки на столе; невыносимо скрипучие стулья... Короче говоря, все как и во всех остальных госучреждениях. Практически без каких-либо исключений.