Уэст не понимал, почему эта мысль его тревожила и выбивала из колеи. Леди Джорджиана не первая и не последняя, кто покупала себе мужа.

Или продавала себя в жёны.

В обмен на древний, не имеющий особого значения титул. Который ценился лишь за своё место в общей иерархии. Да, титул мог купить её дочери вместо громких оскорблений тихое, молчаливое осуждение. А впоследствии приобрести ей респектабельного мужа. Не титулованного, но респектабельного. Возможно, владеющего землёй.

Но самой Джорджиане он не принесёт ничего, кроме ехидных колкостей и шёпота за спиной. Ни уважения, ни любви. Мало кто из аристократов счёл бы её достойной их любезного отношения, не говоря уже о прощении.

Лицемерие было краеугольным камнем высшего общества.

И Джорджиана это знала, он понял это по её глазам, по голосу, пока с ней разговаривал, очарованный,  как никогда прежде. Она была готова поставить на кон всё ради дочери, что являлось невероятным благородством.

Она отличалась от всех знакомых ему женщин.

Он пытался себе представить, каково это расти с родителем, который так сильно тебя любит, что готов пожертвовать своим счастьем. В случае Уэста любовь была быстротечна.

А затем он сам взял на себя ответственность.

Уэст отогнал воспоминания и вновь обратил внимание на танцующих.

Лэнгли был подходящим кандидатом в мужья. Красивый, умный, обаятельный, искусный танцор. Он скользил по бальному залу, подчёркивая грациозность партнёрши своей собственной. Уэст увидел, как юбки Джорджианы цвета слоновой кости коснулись ноги виконта, когда пара делала поворот. Что то в том, как шёлк прильнул к шерсти, прежде чем поддаться силе тяготения, в том, как танцующие двигались, демонстрируя лишь изящество и мастерство, раздражало.

Его это не должно волновать. Он присутствовал здесь совсем по другой причине.

Так какого чёрта он делал на балконе, раздавая глупые обещания помочь восстановить репутацию незнакомой ему девушке?

Чувство вины   мощный побуждающий фактор.

Проклятая карикатура. Он облил леди Джорджиану грязью точно так же, как и высшее  общество десять лет назад. Уэст пришёл в бешенство, когда картинку, высмеивающую и издевающуюся над незамужней матерью и невинным ребёнком, опубликовали в газете. Он особо не вчитывался в "Скандальную хронику" в отличие от остальных своих изданий, потому что не был поклонником сплетен. А карикатуру решили добавить в последний момент, перед тем как газета отправилась в печать.

Он уволил главного редактора, как только её увидел. Но было уже слишком поздно.

Благодаря Уэсту позор девушки только возрос.

Она улыбнулась Лэнгли, и в голове Уэста промелькнуло какое то воспоминание. Он не помнил, чтобы встречался с этой леди раньше, но не мог отделаться от навязчивой мысли. Что они уже разговаривали. Что она улыбалась ему точно так же.

Её называли леди с дурной славой, в немалой степени благодаря Уэсту. И не важно, что она обладала всеми качествами, которые ценились в обществе: молодостью, аристократическим происхождением и неземной красотой.

Возможно, красота имела первостепенное значение. Общество ненавидело красавиц почти так же сильно, как и дурнушек. Именно красота искушала, в конце концов, если бы Ева ею не обладала, быть может, змей оставил бы её в покое.

Но во всех грехах винили Еву, а не змея. Точно так же, как леди теряла репутацию, а не джентльмен.

Он снова задумался о том мужчине. Любила ли она его?

Мысль вызывала неприязнь.

Да, он поможет леди Джорджиане восстановить репутацию. Он сделает её звездой сезона. Задача была несложной: общество обожало газету сплетен и легко верило написанному. Несколько удачных статей, и леди Джорджиана выйдет замуж за своего виконта, а совесть Уэста успокоится и он сосредоточится на других, более важных делах.

Делах, касающихся его свободы.