— Твои слова прозвучат сильнее, если ты произнесешь их тихо и спокойно. Пойми, иногда крик бесполезен. Бесполезно кричать на Сантьяго — он все равно тебя перекричит. И на меня. Потому что я внимательно выслушаю, даже если ты будешь говорить шепотом.

— А мне нравится кричать! И знаешь, если ты снова потащишь меня в магазин, я еще не так заору!

— Марисала, ты специально выводишь меня из себя! — взорвался Лайам. — Ты прекрасно знаешь, чего я хочу добиться!

— Знаю. Ты хочешь, чтобы я молчала, когда внутри все надрывается от крика. Улыбалась, когда хочется плакать. Прятала все свои чувства и никогда никому их не показывала. Короче говоря, чтобы я стала такой, как ты. — В голосе ее слышалось настоящее презрение. — И кричала только во сне!

Лайам не отвечал. Да и что он мог ответить?

Марисала решительно пошла к машине.

— Отвези меня в какой-нибудь недорогой универмаг, — сказала она, не оборачиваясь, — и я попробую еще раз.

Лайам молча сел на свое место, завел мотор и направил машину в район дешевых магазинов.

«Время кричать в полный голос».

«Ты кричишь только во сне».

«Она права. Помоги мне, Боже, она во всем права!»

Лайам не мог припомнить, когда в последний раз повышал голос в гневе или раздражении. А вот от страха он кричал каждую ночь.

— Что сделал Гектор?

Марисала скинула сандалии и, если бы не сильная рука Лайама, бросилась бы босиком прямо к Эвите. Впрочем, Лайам тут же отпустил ее, словно обожженный этим прикосновением.

— Гектор нашел работу, — ответил Лайам вместо Инес. — Его нанял какой-то пейзажист из Бруклина.

— На полный рабочий день, — добавила Инес, поудобнее пристраиваясь на стуле.

— Фантастика! — воскликнула Марисала.

— Еще бы! — ответил довольный Лайам, словно это была целиком его заслуга.

На глазах у Инес выступили слезы.

— Он не мог найти работу, потому что у нас не было ни адреса, ни телефона. Если бы не вы… — Она улыбнулась сквозь слезы. — Как нам повезло, что мы встретили вас!

Лайаму стало неловко, и он попытался снять смущение шуткой.

— Нам тоже. Подумайте, ведь Марисала могла бы привести в дом какого-нибудь бандита, а он бы нас ограбил или зарезал во сне!

— Тебя это не должно беспокоить, — едко заметила Марисала, — ты ведь почти не спишь.

Лайам присел на корточки, чтобы почесать Эвиту за ухом.

— А тебя охраняет свирепый сторожевой пес.

Как и ожидал Лайам, слезы на глазах у Инес мгновенно высохли, и она захихикала.

Марисала пригладила длинный подол своего нового платья и повернулась кругом, чтобы Инес увидела обновку со всех сторон.

— Четырнадцать долларов девяносто пять центов — представляешь? И, по-моему, очень неплохо.

— А тебе как кажется, Эвита? — спросил Лайам у щенка. — Как ты думаешь, если в ресторане или в гостях кто-нибудь спросит у Марисалы, сколько стоило ей это платье, сможет она увильнуть от ответа? Думаешь, да? А по-моему, нет. Она встанет во весь рост и объявит на весь ресторан: «Четырнадцать долларов девяносто пять центов!»

Марисала смерила его убийственным взглядом.

— По-твоему, я вообще не способна, как ты говоришь, «вести себя прилично»?

— Поверю, только когда увижу. Хотелось посмотреть на тебя на благотворительном балу — но ладно, если ты сама считаешь, что не справишься…

— Мне же не нужно будет идти на бал с Сантьяго! Может быть, сначала отработаем ужин?

Лайам улыбнулся.